Свидетельствуя о Христе до смерти… Екатеринбургское злодеяние 1918 г.: новое расследование - стр. 47

 – смиренно говорит Он. Но вот пришли первосвященники, солдаты и Иуда «с предательским лобзаньем на устах». Спасителя хватают. И в этот момент апостол Петр, охваченный праведным гневом, достает меч и отсекает ухо рабу по имени Малх, что, к слову, в переводе означает «царь». Господь останавливает Петра со словами: «Вложи меч свой в ножны; неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец?», после чего исцелил раба. Господь Иисус дает понять Петру: помогать Мне следовало тогда, когда Я просил об этом, то есть не спать, а поддержать Меня в Моей душевной муке. Нынче же пробил час Сына Человеческого. Петр, совершая насильственное действие в отношении раба, то есть не вольного в своих действиях человека, совершает бессмысленный поступок, который только мешает Господу в Его вселенской миссии.

«В критическую для всей вселенной минуту, когда победа в Великой войне была так близка, Константинополь, проливы, преобладание в Европе отходили к России, оставленный Государь после целонощной молитвы перед образом Спасителя, " преодолев искушение в пустыне", принял решение об отречении от Престола, со всей своей Августейшей Семьей ступив на предназначенный ему от рождения путь смирения и скорби. Тем же, чем для искушаемого в пустыне Господа было предложение всех царств мира из рук сатанинских, тем явился для Государя конституционный соблазн. Согласившись на конституцию, Государь, безусловно, сохранил бы себе и своей Семье жизнь, но время и сроки мира, попавшего под власть антихриста, были бы сокращены. Отказом Помазанника Божия, Государя Императора Николая Александровича, от перемены источника власти, отказом от дьявольского искушения и верностью своему Владыке Господу Иисусу Христу, пришествие антихриста откладывалось на неопределенный срок, вселенная в который раз была избавлена от надвигавшейся катастрофы»^>120.

Поведение Николая II удивительным образом напоминает о евангельских событиях. Об этом прямо пишет С. Позднышев: «На Гучкова с ненавистью смотрел стоявший у дверей молодой офицер Лейб-гвардии Московского полка. Вот он схватил шашку, может сейчас блеснет сталь. Государь заметил движение руки, быстро сказал: "Соловьев, успокойся, выйди в соседнее помещение. Я не хочу ничьей крови…" Как будто в глубине двух тысячелетий возникла другая картина, и ветер веков донес из тьмы Гефсиманского сада: "Петр, вложи меч твой"»^>121.

Не менее христоподражательным является поведение Царя с Алексеевым: «Алексеев чувствовал неловкость и смущение перед Государем. Его совесть тревожило упорное молчание Царя. Во время доклада о последних событиях в Петрограде он не выдержал и сказал ему: "Ваше Величество, я действовал в эти дни, руководствуясь моей любовью к Родине и желанием уберечь и оградить армию от развала. Россия тяжко больна; для ее спасения надо было идти на жертвы…" Государь пристально посмотрел на него и ничего не отвечал