Свидетель - стр. 5

Пока Руслик сосредоточенно рулил, "баранил", как говаривают иногда в нашем кругу, я занимался прелюбопытным делом. Я считал. За десять миль я насчитал шесть крупных аварий, две полицейские засады и троих несчастных, обосновавшихся на обочине с жалостливо приподнятым капотом. Для бога дождя наступило время собирать урожай.

Внезапно Руслан ударил по тормозам и меня с силой толкнуло вперед, больно ударив коленом о переднюю консоль. Прежде, чем машину начало вертеть, я успел вцепиться в ручку двери, счастливо избежав более серьезных травм. Все произошло удивительно быстро. Настолько быстро, что только много времени спустя я окончательно осознал, какой водительский шедевр сотворил мой друг на мокрой, скользкой от дождя дороге. А тогда я почувствовал лишь резкий рывок, услышал надрывный стук АБС, перекрываемый свистом покрышек, и с трудом, краем глаза, различил человеческую фигуру, окутанную фонтаном поднятых нами брызг.

Через десять секунд "Понтиак" стоял посередине левого ряда, нелепо развернувшись поперек полосы и яростно моргая аварийными фонарями. Мрачно чертыхнувшись, Руслан выкарабкался из машины и резво затрусил к одинокой тени, по-прежнему неподвижно стоявшей посреди ночного хайвея. Мне пришлось посидеть немного, чтобы прийти в себя. Перед тем, как вылезти наружу я закурил – в водном хаосе, царившем снаружи, сделать это было бы куда труднее – и не торопясь побрел следом.

* * *

Как правило, я проезжал этот перекресток дважды в день: первый раз, когда выезжал из дома и второй – когда возвращался вечером обратно. Перекресток был самый обыкновенный, как почти все перекрестки в спальных районах, и я редко обращал на него внимание. Хмурые высотки поодаль, пожухлый газон, стеклянные кубики автобусных остановок, где припозднившийся прохожий до полуночи мог прикупить себе пива и сигарет.

У перекрестка всегда ошивалась разношерстная компания из местного плебса: водопроводчики, "на секундочку" отлучившиеся от труб и унитазов, потомственные безработные, сомнительного вида подростки и грязные заросшие бомжи, местами вовсе непохожие на представителей человеческого рода.

В этом колоритном сборище выделялся один калека-бомж. Я мало интересуюсь подобной публикой, но этого типа невозможно было не заприметить. От прочих представителей своего сообщества он отличался отсутствием обеих ног. Правая была ампутирована выше колена, у левой отсутствовала стопа. В его положении это увечье существенно уменьшало шансы на выживание – в бесконечной борьбе за кусок хлеба он мог полагаться на две конечности там, где конкуренты использовали все четыре. Из-за этого ли, по другой ли причине, но этот бомж всегда был еще грязнее и замухрыжистее прочих. Его клочковатая седая борода ниспадала чуть ли не до пояса, переплетаясь с редкими жирными волосами, выбивавшимися из-под засаленного балахона, некогда представлявшего собой спортивную курточку с капюшоном. Передвигался он посредством двух кривых суковатых палок, крепко зажатых в кряжистых мускулистых руках, используя культю левой ноги в качестве третьей опоры. Смотреть на это было жалко и страшно одновременно.