Свидетель - стр. 18
– И?..
– А ты знаешь, как иногда хочется от всего этого избавиться? Просто пожить как душа просит. Стихи пописать, романчик покрутить. Со студенточкой, с парикмахершей, а то и просто с продавщицей. Продавщицы знаешь какие бывают – дух захватывает.
Он грустно улыбнулся. Я глядел на него во все глаза. Вот уж с кем у меня не вязался подобный образ мыслей, так это с Русликом.
– А не смей! Сразу начнется: развод, алименты, детей, подлец, бросил… Отец, к примеру, вообще потом на порог не пустит. А я, может, поэтом мог бы стать, а не пустячные статейки пописывать…
– Ну, батько, где ж ты раньше-то был?
– Раньше, раньше… Жизнь-то меняется… Ну, да мы вообще-то не про меня. Мне-то как-раз грех жаловаться: жена-красавица, дети-умницы – не жизнь, а малина. А девочка эта? Выскочила замуж ни свет ни заря. Молодо-зелено, гормоны играют, хочется любви, свободы, романтики всякой… Секса хочется. Сами что ль не знаем? Все такими были. Тем более – парень видный, спортсмен, красавец. Много ли ей в двадцать лет надо?
– Ага, а как поняла, почем фунт лиха – красавца своего в расход и снова скакать стрекозой?
– Не передергивай. Поняла, что ошиблась. Кто не ошибается?
– Если из-за каждой ошибки травить мужа ядом – скоро одни бабы на планете останутся.
Руслан поморщился.
– И что ей делать? Ты, Игореша, поставь-ка себя на ее место. Родители против категорически. Подружки смеются и заключают пари, как скоро он тебя бросит. Профессора смотрят искоса. Обидно.
Ладно. Проявила характер, настояла, вышла замуж. И тут на тебе – такая оказия. И он, оказывается, не принц, и ты – не Золушка, и феи рядом тоже нету.
– На этот случай умные люди придумали разводы.
– Разводы? А ты представляешь, какое это позорище в двадцать-то лет? Это для тебя развод – абстракция, а для нее – наичистейшая, знаешь ли, конкретика. Пробивал-пробивал значит лбом стену, а потом – бац и все зря. Да что говорить, в ее положении такое даже вообразить страшно. Мама иначе как "моя дурочка" и называть не станет. Знаешь, ласково так, сочувственно. Папа будет грозиться перестать платить за колледж. Девчонки начнут шушукаться, чем именно ты его не устроила…
– Это она тебе рассказала или фантазируешь?
Он ушел от ответа, продолжив вместо этого развивать тему.
– И еще обида, и гнев, и ярость. Попраные мечты, разрушенные надежды, разбитые иллюзии…
– То есть ты ее оправдываешь?
– Нет. Но и особенно осуждать тоже не могу. Нельзя требовать от ребенка, чтобы он думал и поступал, как умудренный годами старик. А они приговорили ее к пожизненному заключению. Вот так – по-жиз-нен-но. Точка.