Светлые истории. Классика самиздата - стр. 1
© Иван Алексеев, 2018
ISBN 978-5-4483-9511-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
От автора
Весь год меня занимала тема любви в том самом широком понимании, когда ожидание, вера, надежда и чувство к милому другу рождают любовь ко всем людям и миру, созвучную высшим сферам.
Толчком к размышлениям на указанную тему стали Киевский бунт и развязанная на Донбассе война, выявившие очередное наступление Запада на восток, цель которого состоит в вытеснении любви вместе с её хранителем – Русским миром – на цивилизационные задворки.
На весенней волне общей русской эйфории от вроде бы поднимающегося народного сопротивления я написал «Чечена», пытаясь внести свою лепту в ответ на вопрос, откуда взялись, кем управляются и куда кого ведут новые руководители Украины.
Голос мой оказался слишком ничтожным и неразличимым в бурлящем и мутном потоке обращения к известным всем истинам, и я уже собрался замолчать, надеясь, что и защитников достаточно, и муть вот-вот осядет.
К сожалению, надежды мои не оправдываются, а негативные для нас тенденции развиваются стремительнее, чем это можно было предположить. Известные истины забалтываются. Полученные ответы представляются ошибочными. Прямые пути скрывает туман сомнений. И никак не отогнать мысль, что хочешь – не хочешь, а защищаться нам придётся всем миром и всеми духовными силами.
Среди духовных сил особое место занимает любовь.
О русском понимании силы любви заявил миру Федор Иванович Тютчев, считавшийся при жизни одним из «второстепенных» (словами Н. А. Некрасова) поэтов:
Оговорка про второстепенных существенна. Гении, решающие исход войн, обычно появляются тогда, когда офицеры подготавливают им достаточное пространство для маневра. Если гении задерживаются, а время не ждет, то офицерам приходится справляться самостоятельно.
Среди офицеров нашего времени нельзя не отметить коллектив Внутреннего предиктора СССР. Его исследования в области глобального исторического процесса и социологии весьма основательны. Впрочем, тема нравственного совершенствования людей настолько необъятна, что всегда и у каждого найдется место для критики и добавлений.
Отдав дань пустому занятию критикой, я сосредоточился на добавлениях. В результате к «Чечену» прибавились опыт «манифеста» и повесть поздней любви, приземлившие некоторые из бесчисленных фантазий на заданную тему на почву обыденных житейских историй.
Поверхностный и равнодушный взгляд вряд ли посчитает эти три повести взаимосвязанными. Но взгляд глубокий и добросердечный без труда уловит в них общую светлую мелодию и манифест любви – в самом широком русском понимании этого слова.
12 ноября 2014 г.
ЧЕЧЕН
Повесть
Маме Валентине Ивановне, воспитательнице советских ребятишек
«Спи, младенец мой прекрасный,
Баюшки-баю.
Тихо смотрит месяц ясный
В колыбель твою.
Стану сказывать я сказки,
Песенку спою;
Ты ж дремли, закрывши глазки,
Баюшки-баю.
По камням струится Терек,
Плещет мутный вал;
Злой чечен ползет на берег,
Точит свой кинжал…»
М. Ю. Лермонтов
«34 Так вводит в заблуждение Аллах, кого хочет, и ведет прямым путем, кого хочет, и никто не знает воинств Господа твоего, кроме Него, а это – лишь напоминание людям.»
Коран 74
Под дых (1)
Проснувшись, Марина долго валялась в постели, разглядывая игру солнечных зайчиков на потолке. Хотя ее веки больше не хотели смыкаться, и она давно должна была вскочить и бегать по комнате, пробудившийся вместе с телом холодный огонь разочарования в жизни и даже отчаянья удерживал девушку от привычной радости.
Все-таки лежать у нее больше не получалось, и она села, опустив босые ноги на тапочки. Пружины старой кровати от резкого движения громко скрипнули и недовольно заурчали, затихая.
На гладильной доске у стены лежало короткое красное платье с застежкой на спине, в котором Марина накануне выплясывала на свадьбе подруги, комочками на стуле – белье, убрать которое в шкаф ночью ей не хватило сил.