Светлячки на ветру - стр. 42
Через два дня у ребёнка поднялась температура – и его забрали в реанимацию с диагнозом «пневмония». Потом в выписке написали, что внутриутробная, но Вике казалось, что его застудили в роддоме. Она один раз видела, как дети лежали без одеял. Но всё обошлось, малышу оперативно прокололи антибиотики, и через три с половиной недели они были дома.
Вика утонула в материнстве. Только сын занимал её теперь. Все другие темы перестали для неё существовать, только, как ребёнок ел, спал, какал и что сказал врач. Лишь её мальчик, заслонивший собой всё, как приближенный к глазам предмет. Только этот маленький идол, которому она должна была поклоняться, не только подчинивший её жизнь, но и всосавший её в себя вместе с молоком, которое он всё время пил, сладко причмокивая крошечными губами. Жизнь стала тесной, как подростковое платьице, в которое пытается влезть взрослая женщина. Она пеленала, стирала, кормила, качала, подогревала питательные смеси. Другие люди проходили теперь в её жизни транзитом, как размытый фон в портретной фотографии хорошего фотографа.
Через месяц после родов у неё началась депрессия. Её всё время клонило в сон. Лишь только её голова касалась подушки, она проваливалась в небытие. Сны были цветные, но какие-то бессюжетные. Мыльные пузыри летали, переливаясь радужной плёнкой, – и бесшумно лопались. Некоторые раздувались до гигантских размеров, и ветер причудливо менял их форму: точно гигантские амёбы плавали под микроскопом. Шары сменялись блёстками на воде: золотые зайчики, купавшиеся в солнечном свете, превращались в багрово-красные пятна на закате, что вскоре становились разноцветными бликами на тёмной воде, родившимися то ли от огней проплывающих теплоходов, то ли от праздничных фейерверков, расцвечивающих небо тысячами падающих звёздочек. С новым криком сына она выныривала из небытия, доли секунды вспоминая, где она и почему кричит ребёнок, и шла его кормить или качать. Меняла памперсы или пелёнки. Двух часов сна ей явно не хватало. Глеб спал теперь на диване в гостиной, объясняя это тем, что он не может идти на работу не выспавшимся. Она не протестовала, жаркое тело рядом мешало её краткосрочному забвению. Иногда она засыпала прямо за обеденным столом, где на скорую руку сама перекусывала. Просто клала голову на стол на одну минуточку, чувствуя, как слипаются её глаза, – и исчезала. Очнувшись от короткого забытья, мучительно выходила из оцепенения, искала мутный рассвет, а находила брызжущее в окно солнце, слепящее воспалённые глаза и собирающее пыль в своём луче, точно пылесос.