Светлая для тёмного лорда - стр. 3

В полном молчании мужчины входят внутрь, не сговариваясь, разделяются, чтобы осмотреться. К счастью, это длится недолго, потому что из-за размеров комнаты осматриваться особо негде.

— Светлая? — вот единственный вопрос, который задаёт тот, что повыше ростом и с изъеденным оспой лицом.

— Нет! — отвечаю уверенно и для убедительности мотаю головой.

— А девчонка? — спрашивает второй, тот, что пониже, с рыжими усами и чёрным чемоданчиком в руке.

— Нет! — повторяю опять. — Вы ошиблись адресом.

За те несколько секунд, что проходят, я успеваю успокоиться и убедить даже саму себя в том, что говорю правду. Этому приёму меня когда-то научила тётушка, с которой мы жили до прихода тёмных. Поверь искренне в то, о чём предстоит солгать, и никто не распознает твою ложь. Это такая игра. Как у артистов на сцене в день ярмарки.

И я верю! По-настоящему верю, что я просто прачка, а это моя сестра. И мы — обычные.

Начни меня сейчас трясти дознаватель — остался бы ни с чем. Вот только у псов тёмного лорда при себе обнаруживается более совершенный определитель.

Мужчина с оспой и мужчина с чемоданчиком переглядываются, после чего второй деловито опускается вниз, щёлкает застёжками чемодана, открывает его и достаёт бархатный чёрный футляр.

Мне моментально становится плохо, потому что по очертаниям я понимаю, что внутри.

Непосвящённому человеку может показаться, что перед ним песочные часы размером с бутылку: два стеклянных сосуда, соединённых между собой узкой горловиной, с основаниями из тёмного дерева.

Вот только это не часы. Это ловец света. Артефакт тёмных, созданный для того, чтобы насильно отнимать светлый дар. Абсолютно бесполезный для обычных людей. И губительный для светлых.

Майя! Проносится в голове! Нельзя, чтобы её трогали, с её-то здоровьем!

— Послушайте, — начинаю было я примирительным тоном, но закончить не успеваю.

Усатый грабер щёлкает задвижкой, активируя артефакт, и я моментально чувствую его работу: грудь и горло словно сдавливает стальным обручем, я не могу издать ни звука, только хватаю ртом воздух, словно выброшенная на берег рыбёшка.

Тело пронзает острая боль в тот момент, когда от него начинает отделяться золотистая искрящаяся пыль. Очень медленно она летит по воздуху, а затем, оказавшись рядом с артефактом, резко в него засасывается. Новая порция вырванной из тела золотой пыли заставляет меня пошатнуться и упасть на колени.

Голова тяжёлая, хочется уронить её на пол, но я держусь из последних сил.

— Достаточно, — слышу сверху сухой равнодушный голос, а затем беспощадный вердикт. — Светлая. Теперь девчонка.