Свет воспылает - стр. 6
– В нашем королевстве работают далеко не все, – сквозь зубы процедила дева-ангел. – И тогда, когда закон попадает в тупик, сверху ему верёвку бросает справедливость. Она вытаскивает его из пучин отчаяния и страха. Страха, что мир конечен, и зло непоколебимо.
Настоятель отмолчался, прикрыв глаза. Сирлия подумала, вспомнила свои последние охоты и заявила:
– Значит, графский сынок нажаловался на меня. Предполагаю, если его отец вхож в королевский двор, а корона сейчас в хороших отношениях с церковью, то лучше избавиться от полезного и опытного воина-следопыта? Правильно, нам гораздо нужнее бесполезный юнец, который завтра или через десять лет погибнет в бессмысленном походе. Или захлебнётся вином, пока распутные девы будут услаждать его бытие.
– Дело не только в графе Борксне и его распутном сыне, читающим запрещённую литературу и балующимся с малолетними детьми. Всей информацией я не владею, но твои деяния имеют накопительный эффект. По слухам, что мне и моим знакомым принесли из Верного Приюта, Разелилу не хотела тебе такой участи, однако не смела противиться чьей-то воле. Воле кого-то, кого боится даже она.
Сирлия села, пристально уставилась на бывшего воспитанника и сказала:
– Я знаю… это произошло почти десять лет назад… Сынок имперского посла якшался с тёмными эльфами, те хотели занести скверну в нашу церковь, ослабить веру через замену литературы и насаждение тлетворных мыслей в разумы епископов. Разелилу не боится никого, кроме императора запада. Великие силы, но почему решение принято спустя десять лет? Выходит, имперский вельможа так и не восстановился после нанесённого ранения, родня перепробовала всё и…
– Он возвращается сюда, спустя десять лет, – проговорил настоятель. – Боюсь, твоя кара – это расплата. Суровая расплата. Убивать тебя Конклав не имеет права: либо изгнание, либо решётка. За решёткой с имперскими связями тебя можно достать. Значит…
– Бежать, нужно бежать из королевства, – закончила она. – Вне ангельской формы я смертна, хотя мне и сообщили о постепенном возвращении сил. Но нужно доказать, что мною выбран путь исправления.
Какое-то время оба молчали. За окном прозвонил колокол, кажется, наступило позднее утро. Нэльрас опёрся локтями на стол и спросил:
– Какой же путь выбран тобой, Легкокрылая?
Две вишнёвые ягоды уставились на священнослужителя. Не знала охотница, чего хочет теперь. Но знала, что защищать себя сможет только сама, не доверяя такое дело никому.
– Путь к дальним берегам, на другой континент. Чтобы вернуть себя, мне потребуются крылья. Я проверю одну старую легенду, какую слышала тридцать лет назад, – проговорила она. – Среди всех вас, сборища предателей и трусов, у меня остался только один верный человек. Я заберу его с собой. Вместе мы покорим океанские воды и пенистые берега, жуткие болота и налитые обсидианом горы, верные сердца и строгие разумы. По возвращении ты примешь меня другой и вновь войдёшь в число верных людей, узрев, как изменилась я. Не криви лицо. Понимаю, ты не хочешь рисковать монастырём или своей службой. Понимаю, что сама заслужила наказание. Меня спустили с небес на землю. Но я научусь ходить. Обещаю, когда ты увидишь меня в следующий раз, о моих походах запоют менестрели.