Свет в ее глазах - стр. 37

Вернее, даже не так: я позволила ему грубо взять меня в собственном кабинете. При этом я знала, что он будет насмехаться и проявлять свои доминантные замашки надо мной, но все равно пошла на это. Я была самой настоящей слабачкой.

Я прожигала гневным, полным яда взглядом лицо Джефферсона, в надежде, что он как самый настоящий грешник вспыхнет и сгорит в праведном огне.

Он вещал что-то о проекте, но мое сознание было настоящим предателем, оно никак не хотело думать о работе, оно лишь вспоминало быстрые толчки Блейка во мне, его пальцы, ласкающие меня между бедер и грязные разговорчики, которые совсем не оскорбляли меня, а заводили еще сильнее.

Однако после нашего секса, я чувствовала себя так отвратительно и грязно, ведь он снова воспользовался мною, как тогда, год назад. Взял что хотел, сжимая мою грудь, не жалея моих бедер и срывающегося от стонов голоса.

Сидя среди клочков разорванной одежды и разбросанных вещей в кабинете после того, как он не дал мне хотя бы испытать удовольствие, я злилась.

Признаю, на секунду я подумала, что вот-вот сорвусь в истерику. Мне всегда была свойственна жалость к себе, вот и сегодня мне хотелось свернуться калачиком и жалеть себя: лить слезы и жалеть себя, пить какао и жалеть себя, слушать грустную музыку и отгадайте что? – Жалеть себя. Ну, или что там еще делают люди в таких ситуациях?

Однако я надавила на другое чувство – злость. Оно куда лучше жалости, грусти и печали. Оно не загоняет вас в угол, оно побуждает к жизни и заставляет двигаться дальше.

Мне нужно каждый раз напоминать себе, что я сильна достаточно, для того, чтобы ставить его на место. Мне не хотелось мстить или что-то в этом роде. Месть означала бы, что мне не все равно, что я пытаюсь как-то задеть его, потому что сама чувствую обиду и боль из-за его поступков. Но нет.

Я лучше положусь на другую тактику, о которой говорили многие знаменитые философы: я буду безразличной к нему. И отныне он не получит ни единой моей эмоции, не увидит ни капли внимания к своей персоне, если это, конечно, не связано с работой. Я покажу ему, что он меня абсолютно не волнует.

Этот человек был чудовищем, все к чему он прикасался было обречено на страдания. Но меня так просто ему не победить.

– Почему ты такая красная? – шепотом спросил Конрад, придвигаясь к моему уху.

Я взглянула на Джефферсона, вещающего о плане строительства и скривила губы. Я пыталась смотреть куда угодно, только не на брата, чтобы он ни о чем не догадался.

Я рефлекторно сжала ноги, чувствуя фантомные подергивания мышц и вспоминая недавнее рандеву в моем кабинете. Я была напряжена, на пределе, словно оголенный нерв. Джефферсон не дал мне то, что я хотела, и теперь я никак не могу успокоить тело, не получившее разрядку.