Суворовский алый погон - стр. 41
Константинов с гордостью носил свою первую военную форму, пусть даже ещё и несколько неуклюже сидевшую на нём. Выправка – дело наживное. Придут ещё и щегольство в меру, и особый задор, и уверенность в себе, и умение держаться с достоинством.
А пока, глядя на проходивших мимо по набережной мальчишек, он вспоминал свою поездку с отцом в Ленинград, где шли съёмки фильма по отцовскому сценарию. Они куда-то и зачем-то ехали по городу, причём ехали на ЗИМе, весьма престижном и просторном автомобиле того времени, с салоном, в котором были откидывающиеся от прежнего сиденья кресла.
В машине кроме Николая был и ещё один мальчишка, его сверстник. Мальчишка ли? Ведь он был в форме нахимовца, в форменке с погонами, в бескозырке с надписью «Нахимовское училище». И надо же такому случиться! Остановилась машина на светофоре. Стёкла опущены, лето. С улицы видно всех, кто в машине сидит. А тут стайка девчонок на переходе. Шли мимо, балагурили о чём-то своём, но вдруг замолчали, приостановились, и одна из них медленно, с расстановкой и как-то очень уважительно прочитала надпись на бескозырке: «На-хи-мов-ско-е учи-ли-ще».
И Николаю тогда вдруг стало отчего-то неловко. Отчего? Оттого, что рядом с ним его сверстник, такой же как он, да не такой. Может, тогда впервые мелькнула мысль, а почему бы не стать суворовцем?
И вот он суворовец. Гулял по парку, ел мороженое, наслаждался хотя бы относительной, но свободой передвижений. Правда, где-то в глубине души уже начинал понимать, что, если на тебе военная форма, свобода твоя относительна. Военная форма обязывает ко многому. Очень ко многому, и автор этих строк постарается показать это не декларациями, а на ярких примерах из жизни суворовцев, с детства впитывающих понимание важных моментов в своей армейской жизни.
К кому-то из калининцев пришли родители, к кому-то девчонки, а вот Константинов не догадался никому позвонить. Ну и ничего. Обещали, что скоро отпустят в первое увольнение. Тогда и побывает дома, тогда и встретится с друзьями, а может, и со знакомыми девушками.
Очень, очень хотелось пройти по Первомайской набережной в новенькой суворовской форме, а ещё больше хотелось, чтобы во дворе дома встретился кто-то из знакомых. Быть может, Танечка, которая жила этажом ниже и с которой он перед весной перед экзаменами за восьмой класс и перед отъездом после них в Москву вдруг начал частенько прогуливаться по набережной вдоль Речного вокзала, а иногда сиживал на скамеечке, спрятанной в густом кустарнике близ причала.
И ещё была во дворе одна девчонка, в соседнем доме – Наташа. Она свысока поглядывала на мальчишек, сверстников своих. Говорили, что встречается со старшими ребятами. А между тем все мальчишки во дворе были тайно увлечены ею, хотя выдавали себя только случайно и, спроси о том прямо, ни за что бы не признались.