Суперхан - стр. 17
Александр ответил мгновенно, будто давно ждал этого звонка. Голос хриплый, с одышкой:
– Здорово! Ты, наверное, по поводу Амантая? Да, завтра похороны. Приезжай. Встречу! Гостиницу закажу! Тебе подешевле?
– Да я вроде не бедный!
– Закажу «Гранд-Вояж». Есть такая тут у нас. Дешево и сердито. Четыре звезды. Бери билет на ночной рейс из Домодедова. Так летает «Эйр-Астана». Утром прилетишь. Везде успеем. Да, я тоже буду. Вместе поедем!
У деловых людей и разговоры деловые, короткие. Без сюсюканий и соболезнований…
III
Рейс ночной. Самолет заполнен наполовину.
Он посмотрел в иллюминатор. Турбины таранили кромешную тьму за бортом.
«И что они летают полупустыми? – размышлял Дубравин. – Можно же слить рейсы – утренний и вечерний».
А потом сообразил: «А ведь это даже и к лучшему, потому что много не просто свободных кресел, а целых рядов».
Сегодня был трудный день. А завтра будет еще труднее.
Он нашел свободный ряд и по примеру других пассажиров расположился сразу на трех креслах. А затем свернулся калачиком и мгновенно провалился в сон… Проснулся он от прикосновения к плечу. Молоденькая, полненькая, одетая в брючный костюм бортпроводница-казашка тихо по-домашнему произнесла:
– Есть будете?
Он сел в кресле, все еще чумной после дурного сна, и вяло махнул рукой: «Давай!»
Она сама откинула столик и разложила на нем бортовое питание в пластмассовой коробке. Дубравин вяло пожевал курицу с рисом, посмотрел на вторую проводницу, разливавшую кофе и чай. Подумал: «Какие белые, красивые, ухоженные девчонки. Как будто за эти годы вывелась новая порода людей. Даже у нас в универе таких казашек можно было по пальцам пересчитать. Молодых, белокожих пери. Девчонки из аулов – маленькие, коричневые. А вот Танабаева, Бекназарова, Биклухамедова и… как ее… еще одну звали?.. Вот черт! Уже не помню. Мы их звали белоснежками. А теперь таких, наверное, десятки тысяч. Новая страна. Новая порода людей…»
Он поглядывал в иллюминатор, но внизу зияла кромешная тьма. Не видно ни зги.
Но вот загорелся свет, люди в креслах – и лежащие, и сидящие – начали шевелиться, недовольно бормотать что-то.
Он остановил пробегавшую мимо стюардессу:
– Девушка, скоро ли посадка?
– Над Алматы густой туман. Командир решает, ждать окошка или идти на запасной аэродром в Бишкеке.
– Ясно! – сказал он. А про себя с досадой подумал: «Черт! Если пойдем на запасной, то я опоздаю на похороны. Ведь оттуда ехать через перевал более двухсот километров».
И в памяти вспыхнула, как кинолента, начала прокручиваться история полувековой давности. Тогда он, молодой сержант, служивший срочную в Новосибирске, был отправлен начальником штаба за телом погибшего в пути еврейского мальчика-наркомана. Вместе с его матерью и майором медицинской службы он очутился в степи между Алма-Атой и Фрунзе (так называлась в советские времена столица Киргизии, ныне Бишкек). Он вспомнил все: и майора, и даже шумного алкоголика, который прицепился к нему во время погрузки тела в похоронный фургон. «Боже мой! – думал Дубравин. – Полвека прошло, а в памяти осталось все, будто это было только вчера».