Сумка со смертью - стр. 19
Алексей опять припал к окну. Все в порядке, в глухой провинции ничего не меняется. Монино считался поселком городского типа. Маленький, сконцентрированный вокруг дороги, в это время года он утопал в зелени. Здесь не менялись даже заборы. Обочины поросли свалками, шастали бродячие собаки. Тянулись гаражи, бетонные остовы каких-то недостроенных зданий. Двухэтажные бараки вдоль дороги оставались в первозданном виде. Покосившиеся крыши, облезлая штукатурка, пожилые унылые тополя, белье, развешанное во дворах. Впрочем, ближе к центру становилось чище, у здания поселкового совета имелась даже клумба. Но потом опять потянулись запущенные дома. Проехали школу, где учился Алексей. Три этажа, облупленная краска, решетчатый забор. Снова гаражи, бетонная ограда автохозяйства. Этот городок спасала только зелень. Что его спасало остальные девять месяцев в году, оставалось только догадываться.
Маслов свернул на улицу Свердлова, отходящую от Центральной, и вскоре вырулил на северо-западную окраину. Автомобильный трафик здесь отсутствовал как таковой. На северо-западе в трех верстах была единственная деревня на сорок дворов, а за ней цивилизация обрывалась. Раньше этой дорогой пользовались желающие попасть на озеро. В данный момент желающих не наблюдалось. Потянулись поля с перелесками. По курсу возник симпатичный березняк – грунтовая дорога прорезала его насквозь.
– Вот же память дырявая! – хлопнул себя по лбу Маслов. – Мы же за продуктами хотели заехать! Жрать и пить чего будем? Не возвращаться же в Монино…
– Ну да, – согласился Черкасов. – Вертача к неудаче…
– Да расслабьтесь вы, – бросил Алексей. – Я все купил в супермаркете, не пропадем.
– Это чего ты купил? – подозрительно покосился на него в зеркало Виктор Павлович.
– Так это… – Алексей вспоминал, что пробивала узбечка на кассе. – Фахитас купил, паэлью, лазанью, текилу, карпаччо, что-то еще…
– Бли-и-ин… – опять схватился за голову Маслов. – Говорю же, жрать нечего, пропадем!
– Ладно, Палыч, расслабься, – отмахнулся Борька, – заедем в наше сельпо к Мане, там все есть – водочка, селедка. Картошку я из дома принесу… Ты в курсе, что Варвара Кружилина вернулась в Затешу? – повернулся он к Алексею, блеснув неплохими для сельского жителя зубами.
Воронич вздрогнул. О нет, только не это. Снова бабы…
– Испугался? – хохотнул Борька, подмигнув глумливо скалящемуся отражению Маслова. – Помнишь, вы чуть не поженились после школы?
– Не помню, – проворчал Алексей. – Тебе надо, ты и помни.
Мужчины развеселились.
– Да вся деревня знала, что у вас первая любовь, все дела, – разглагольствовал Черкасов. – Скромница была, отличница, хорошая девочка, особенно на сеновале… Извини, конечно, Леха, но в стерву выросла. Теперь ее фамилия не Кружилина, а Бранденбург…