Сумерки невежества. Технология лжи, или 75 очерков о современной фальсификации истории Украины - стр. 63
Не принимал участия в составлении записки и филолог Филипп Фортунатов. Заинтересованность проявили лишь двое – Федор Корш и Алексей Шахматов, увлекавшиеся политикой и склонные подгонять результаты научных исследований под заранее определенные политические цели. Себе в помощь они пригласили группу далеких от академической науки деятелей украинского движения – Александра Лотоцкого, Петра Стебницкого, Максима Славинского и других. Вместе эта компания и сочинила записку. Формальные же члены комиссии, будучи людьми либеральных взглядов, противниками стеснения печатного слова в принципе (все равно – малорусского или любого другого), подписали предложенный им текст, не вникая в подробности.
Слабость аргументации, тенденциозность, ошибочность многих положений записки бросалась в глаза. Исследователи установили, что она грешит передергиванием фактов и даже прямыми фальсификациями. Эмский указ конечно же отменили без нее, а записку отправили в архив. Любопытно, что в 1917 году, после возникновения Центральной рады, когда украинское движение наглядно продемонстрировало русофобскую сущность, академик Шахматов раскаялся (Корш умер еще до революции) и заявил, что не стал бы помогать украинофилам, если б знал, во что это выльется. Но раскаяние запоздало.
Разумеется, об украинском языке можно судить с разных позиций. А вот объявлять ту заполитизированную записку авторитетным научным мнением по меньшей мере некорректно.
Однако и на этой некорректности г-н Лосев не остановился. Его несло дальше. «Нет никакой единой для украинцев и русских культуры и литературы, – заявляет он. – Не является Пушкин украинским поэтом, а Шевченко – русским».
Тарас Шевченко, как известно, считал по-другому. Он стремился занять место в русской литературе, в «Дневнике» называл ее «нашей литературой», а Жуковского, Лермонтова, Кольцова – «нашими поэтами». Что же касается Пушкина, то тут можно сослаться хотя бы на Михаила Драгоманова, относившего большинство произведений великого поэта к литературе не сугубо великорусской, а всероссийской – единой для великорусов и украинцев.
Видимо, будет уместным указать и на малоизвестный ныне факт чествования памяти Александра Пушкина в Закарпатье в 1937 году, в связи со столетием со дня смерти. Наиболее удаленный от Великороссии регион Украины, Закарпатье именовалось тогда Подкарпатской Русью и входило в состав Чехословакии. Никакой «русификации» там не было и быть не могло. И все-таки…
Пушкинские дни проходили в городах и селах при огромном стечении народа. Устраивались литературные вечера, спектакли, торжественные заседания. Это не были казенные мероприятия. Энтузиазм охватил все слои населения. Не остались в стороне даже члены общества «Просвіта». И всюду отмечалось, что для закарпатцев «Александр Сергеевич Пушкин – свой, родной, единокровный поэт… Здесь он у себя дома».