Сулейман. Я выбрал тебя - стр. 55
А мужчину, стоящего ко мне спиной. Рядом с нужной могилой. Он во всем темном. Пальто, джинсах и шапке. Кажется широкоплечим и высоким, но из-за убранных в карманы рук и какой-то ссутулившейся позы, одновременно безумно одиноким.
Наличие постороннего у Сашки так удивляет, что я замедляю шаг и почти останавливаюсь, не зная, как поступить дальше.
Все эти годы я намеренно приходила ни в день его рождения или день смерти, а по наитию. Без определенной даты и времени. Тогда, когда было желание. Чтобы не столкнуться с его друзьями или родней. Побыть мыслями с тем, к кому пришла, наедине. Без лишних глаз и ушей. Мне так проще, мне так нужно.
Вот и сейчас замираю, переминаясь с ноги на ногу.
Уйти совсем или подождать в сторонке, чтобы дать незнакомцу побыть с Тищенко наедине?
Я бы лично хотела, чтобы мне не мешали. Потому…
Неожиданный хруст от переломившейся под подошвой мехового кроссовка ветки заставляет вздрогнуть и посмотреть под ноги. Как же глупо. Вот уж точно не планировала привлекать внимание.
Но мужчина уже оборачивается. И я его узнаю.
Султанов.
Темный взор устремляется на меня. Взгляд прямой и немигающий. Он не кивает и не совершает больше ни одного действия. Но и этого хватает, чтобы держать, как на аркане.
«А я не уйду», – проговариваю про себя, глядя так же в упор.
Чуть крепче стискиваю ладошку с цветами, прижимая их к себе, и делаю первый шаг.
Глупо сбегать, когда себя обнаружила. Да и нет в моих действиях ничего постыдного. Я к другу пришла.
– Здравствуй, – негромко здороваюсь первой и, обойдя Сулеймана, опускаю цветы на гранитную плиту.
– Здравствуй, Маша, – раздается за спиной.
Слегка напрягаюсь. Не могу в присутствии этого человека быть амебой. Кажется, каждый нерв заточен на то, чтобы улавливать любой его посыл, каждую новую нотку в грубоватом голосе.
– Привет, – произношу почти беззвучно, улыбнувшись Тищенко, и, сняв варежку, достаю конфеты. – А Сашка любил сладкое? Верно? – спрашиваю чуть громче.
Сама не понимаю, с чего вдруг завожу разговор первой. А, может быть, знаю где-то в глубине души, просто не хочу озвучивать даже себе…
– Любил, да, – голос слегка проседает, и Сулейман откашливается. – Мы на все дни рождения по два торта обычно сразу покупали. Знали уже, что первый он заточит сразу и целиком, ни с кем не поделившись.
Хмыкаю. Милые подробности, но даже по ним я легко представляю парня, улыбающегося нам с гранитной плиты.
– И ты ему очень нравилась, Маша, – продолжает Султанов после паузы. – Всегда. И как девушка, и как человек. Он даже по роже мне съездил после того дурацкого дня рождения, когда узнал, что случилось.