Сука - стр. 19
– Что за привычка отвечать вопросом на вопрос? Мы не в Одессе.
– Ну да, дома. Юлька замуж выходит.
– Ты мне позавчера об этом сообщил.
– И еще. Ты помнишь, что я хотел обои сменить?
– При чем тут обои-то? – недоумевая, спросила я.
– Нет, ну ты помнишь, что я купил новые обои?
– Ну, помню, ну и что?
– Представляешь, – он хохотнул, – Гальке они не понравились.
– И что? – заорала я. – Что?
– Что ты твердишь как попугай одно и то же?
– Я уже молчу, – раздраженно сказала я.
– Да, как же – от тебя дождешься! Я всегда говорил – какая ж ты красивая в злости!
– Я не злюсь.
– Так вот: они ей не понравились, и мне их нужно заменить.
– При чем здесь я?
– Ты ни при чем. Просто их нужно заменить.
– А потом что?
– Что потом? Клеить нужно. Я бы и сам поклеил, да мне помощник нужен.
– Ты что, зовешь меня себе в помощники?
– Какая-то ты сегодня неродная и непонятливая. И шутишь, прости, не слишком удачно.
– Да не шучу я. Никак не врублюсь, зачем ты мне про все это рассказываешь. Пусть Галя тебе поможет.
– Да она все болеет.
– У нее всегда очень вовремя открывается язва. Я не знаю – найми людей. Меня это не интересует, как ты будешь с обоями управляться. У тебя там, помнится, с батареями еще какие-то нелады, так что и их сменить не забудь. Уж делать так делать.
– Короче, Оль, ты не язви зря. Батареи действительно тоже нужно сменить.
– З-зачем? – будто просыпаясь, спросила я.
– Ну, ты странная, право. Они уже свой срок отслужили.
– А потом что? Что потом-то? – ослино твердила я.
– Что? Ты же умная женщина… – философски заметил он.
– Я? Умная? Но не настолько же, чтобы понять связь между обоями с батареями и нашей дальнейшей жизнью вдвоем, – прошептала я.
– Что ты шепчешь? Ты кого-то боишься? У тебя неприятности? – бодро вопрошал он.
– Я… боюсь… тебя, – раздельно сказала… не я, «она». Меня больше не было.
– Выйдем на улицу, – мягко предложил он.
– Никуда я не пойду.
– Почему?
– Не хочу.
– Что случилось?
– Это я у тебя должна бы спросить.
– Кстати, как у тебя отношения с твоими учредителями? Не наезжают?
– Прекрасные отношения. Чего им на меня наезжать? Дивиденды они получают исправно.
– Смотри, если что, я могу с ними и разобраться.
– Ты лучше с собой разберись, – «не я» плакала.
– Дорогая моя, любимая, родная, что ты плачешь? Я так люблю тебя, – говорил он ласковым голосом.
«Она» увидела, что у него грязные волосы.
– Помой голову, – глупо сказала «она», захлебываясь слезами.
– Слушай, Олюшoк, поедем к нам – я свободен.
– Ты? Ты свободен? – рыдала «она». – Да это смешно в конце концов. Ты зафлажен со всех сторон. Только ты – не волк. Ты – запуганный кролик. А кроликов… их жалеют… их нельзя любить. Они слишком жалкие. Слишком жалобные. Уходи, пожалуйста.