Сука - стр. 17
– Слава богу, хоть потом… А во время – хорошо было?
– Не знаю.
– Сам начал этот дурной разговор. Ты ж с ней спал, не я. Бывает, что и один раз – но все так прекрасно.
– Ах да, забыл совсем. У тебя же такой богатый опыт в этой области. Ты можешь сливаться в экстазе на кафедре со своим профессором, на сеновале – с инструктором по туризму, в зимнем лесу возле аэропорта со своим Славиком и так далее… Море ощущений – оргазм на взлетной полосе…
– Романов, ну зачем ты так? Это ж все было до тебя. Мне вообще кажется, что все это было не со мной. До тебя меня просто не было… Мы же просто рассказывали друг другу, как жили «до друг друга». Ты тоже не ангел.
– По сравнению с тобой я – ангел.
– Я просто не понимаю, чего ты хочешь. Давай не будем обижать друг друга, просто разойдемся по домам.
– Нет, мы не разойдемся сегодня.
Я поцеловала его в лоб:
– Что с тобой, Ромашка? Мы не виделись так долго. Что-то случилось?
– Я же сказал: я тебе изменил.
– Но ты ж изменил мне телом, не душой? Так?
– Так. Но я изменил тебе. И от нее не пахло парным молоком, как от тебя.
– Это естественно. У каждой женщины свой запах. Обидно, что ты сообщаешь мне об этом с каким-то сладострастием, – заметила я, поджигая сигарету. – Я тебя не понимаю.
– Оль, я люблю тебя. Я так люблю тебя, что мне страшно. И переспал я, чтобы проверить себя – смогу ли я быть с другой женщиной. Я не могу, не получается. Все было чисто механически. И самое главное: все было, но ничего не было. Никакого ощущения полета, никакого растворения, никакой сладости от слияния с другим телом. Никакого превращения в одно. Прости меня, золотой мой ребенок. Милый мой ребенок, прости меня…
– Ты – полный дурак, катастрофический олух, непроходимый. Если бы ты знал, как я испугалась. А сейчас я обожаю твою медсестру. Она замечательная, она помогла тебе определиться в своем отношении ко мне.
– Не смейся, пожалуйста. Я чувствую себя таким подонком – ужас.
– А я чувствую себя восхитительно! Давай-ка лучше выпьем за первую измену в нашей совместной жизни. И «не клянись луной непостоянной», что их больше не будет. Представь, Романов, я все равно люблю тебя – даже после медсестры, даже если б она была не медсестрой, а сказочной принцессой, даже если б тебе было с ней так же хорошо, как со мной, даже если б после нее ты решил бы меня бросить. Я ползала бы перед тобой на коленях, хватала бы за ноги, не отпускала. Нет во мне никакой женской гордости – одна лютая к тебе любовь…
– Ольк, я принес деньги. Много денег. Пусть они будут у тебя. Потому что завтра, после всех объяснений и Галькиных слез, у нас в доме начнется скандал неимоверный. Дичайший скандал будет, и я уже не смогу ничего с собой взять.