Сухарева башня - стр. 20

– Это не твое дело, – все же сказал больной, хоть и не надеялся достучаться до товарища. – Тебе никто его не поручал. Ты хочешь отомстить за ребят и заткнуть рот Бруно – да, это хорошо, но в нашем деле, Ваня, надо крепко стоять на земле. Очень крепко! А тебя, извини, заносит. И это плохо, потому что ошибки в нашей работе… сам знаешь, чего они могут стоить. Ну как еще я могу втолковать тебе, что ты не должен этим заниматься? – вырвалось у него.

«Еще как должен», – подумал упрямый Опалин, но поглядел на товарища, на его розовые щеки и осунувшееся лицо, и почувствовал, что пора остановиться. Вася, может быть, по-своему прав, только вот Опалин твердо знал, что он прав тоже, а раз так – позиция других людей его мало трогала. Точнее, не трогала совсем. Так уж он был устроен.

– Свинья я, – сказал он. – Ничего тебе не принес.

– Да ладно, – Селиванов махнул своей исхудавшей рукой, на которой выделялись синие вены. – Меня и так хорошо кормят…

В палате потемнело, Опалин бросил взгляд в окно и увидел, что снаружи идет плотный снег. Он деловито падал хлопьями, совершенно отвесно, и в какое-то мгновение стало казаться, что все стало совсем бело – как во вчерашнем тумане. Появилась медсестра, неслышным шагом подошла к выключателю, зажгла свет, убедилась, что на вверенном ей участке все в порядке, и удалилась так же незаметно.

– Ты ведь не отступишься, – неожиданно сказал Селиванов, когда они с Опалиным вяло обсуждали какую-то повесть из журнала.

– Конечно, нет. Кто у него враги? Он же убивал своих так же легко, как чужих. Быть такого не может, чтобы никто не желал с ним поквитаться.

Больной вздохнул, почесал щеку.

– Ну… Сеня Царь, говорят, с ним что-то не поделил[4].

Опалин резко мотнул головой.

– Мимо. Дальше…

– А из крупных я больше никого не припомню. Знаешь что? Найди-ка ты Дымовицкого, он за ним гонялся. Он сейчас из угрозыска ушел, но наши должны знать, где его найти. Поговори с ним. Дымовицкий – мужик толковый, может, он тебе что подскажет.

– Спасибо, Вася, – искренне сказал Опалин, поднимаясь с места. – Я – честное слово – все понимаю, ты зря думаешь, что я просто так уперся… Если я пойму, что ничего сделать не могу, – отступлюсь. Куда я денусь…

– Ты, главное, на рожон не лезь, – попросил его Селиванов. – Хорошо?

Опалин пообещал, что будет осторожен и осмотрителен (два качества, которые давались ему с трудом), и, попрощавшись с больным, ушел.

На следующее утро Опалин, пробудившись, почувствовал неприятную пустоту, словно из-под жизни его выбили опору и все его существование из-за этого как-то перекособочилось. Ему не нужно было идти на работу, потому что он был отстранен – но до зарезу требовалось выяснить, где живет Дымовицкий, который мог подсказать что-нибудь ценное, а чтобы найти его, следовало все-таки нанести визит в Большой Гнездниковский и узнать у коллег, где он живет.