Сухарева башня - стр. 22
– А! Ваня! – сердечно вскричал Петрович, как будто не было неприятного разговора в гостиной Сонькиного дома в Одиноком переулке. – А я уж звонить тебе хотел. Слушай, тут дело есть для тебя…
– Меня возвращают на работу? – встрепенулся Иван.
Логинов посерьезнел.
– Нет. Пока нет. То есть, – он прокашлялся, – в полном, так сказать, объеме… еще нет. Но ты нам нужен. В общем, кому заняться этим делом, как не тебе…
Он завел Опалина в кабинет, где они сидели, и объяснил, что есть заявление по факту гибели под трамваем гражданки Евлаховой Галины Аристарховны. Родители ее сомневаются в том, что это был несчастный случай, так что…
– Ну вот, и для тебя нашлась работенка, – объявил Логинов жизнерадостно.
– Это что, та самая, из-за кого я в ту ночь опоздал?
– Она.
– Так я же свидетелем был. Разве я могу…
В кабинет вошел Келлер, увидел Опалина, стал желт, как лимон, погонял по скулам желваки и ретировался.
– Можешь, – подтвердил Петрович, сделав вид, что не заметил немца, как и того, что, уходя, Бруно хлопнул дверью громче обычного, – ты – незаинтересованное лицо. Ты же не знал ее?
– Нет, конечно! – нервно вскрикнул Опалин. – Слушай, где я могу Дымовицкого найти?
Петрович, который залез в ящик стола, чтобы передать собеседнику имеющиеся бумаги, застыл на месте.
– А зачем он тебе?
– Посоветоваться. Я слышал, он Стрелка ловил.
– Он уже не наш, – сказал Логинов решительно, вкладывая в эту короткую фразу какой-то особенный смысл, словно отсекающий Дымовицкого от их среды.
– Какая разница? Мне только поговорить.
Петрович поглядел на его нетерпеливое лицо, вздохнул, оторвал полоску бумаги от газеты и нацарапал на ней адрес.
– Вот… Держи.
– Спасибо, – поблагодарил Опалин, прочитав адрес. – Это Верхние торговые ряды, что ли?
– Угу, – Логинов кашлянул. – Ты на кремации будешь?
Кремация была в некотором роде идеей фикс тогдашней власти, поссорившейся с церковью и наступающей на все, чем церковь занималась ранее, включая то, что относилось к области смерти. Кремация против традиционного погребения – с привлечением всех средств пропаганды, от популярных брошюрок до стишков продажных куплетистов в «Вечерней Москве»; но успехи, прямо скажем, были не слишком выдающиеся – хотя бы по той причине, что на всю страну имелось лишь несколько крематориев. Кроме того, кремация порождала порой двусмысленные ситуации, как, например, с Лениным, которого нельзя было хоронить по-христиански и в то же время было неудобно сжигать с точки зрения политической. Разумеется, в тот миг Опалин не размышлял обо всех этих тонкостях. Он был молод, полон жизни, и его инстинктивно отталкивало все, что слишком навязчиво напоминало о смерти. Он не любил кладбища, похороны, траурные одежды и надгробные речи. Логинов увидел, как вытянулось его лицо, и угадал ответ до того, как он был произнесен.