Судьба кочевых обществ в индустриальном и постиндустриальном мире - стр. 33

Особое слово нужно сказать о снегоходах, которые сильно повлияли на бытовые условия тундровиков. Когда-то давно, четверть века назад, в советское время, в распоряжении чукчей был лишь «Буран» отечественного производства. В то время тундровики предпочитали ненадежной технике оленьи или собачьи упряжки. Сегодня ситуация изменилась. Наряду с устаревшим снегоходом «Бураном» появились японский «Yamaha», финский «Ski-doo» и пока самый престижный канадский «Arctic Cat». По техническим показателям они значительно превосходят первые модели и поэтому реально меняют мир кочевника, делая более доступными удаленные поселки и перекраивая режим его работы. На современной внедорожной мототехнике можно преодолеть до 200 км на одном бензобаке без дозаправки при нормальном снежном покрытии часа за 4. Но распространение снегоходов вовлекает коллективы бригад в большую зависимость от поставок топлива, этот вопрос возникает постоянно. Получается, чем интенсивнее эксплуатируется техника, тем чаще необходимо заглядывать в поселок. Эта необходимость постепенно становится неким оправданием для пастухов, которые хотят сделать перерыв в своей тяжелой работе. Сегодня многие работают именно в таком режиме – «вахтовым методом». Две недели дежурства в стаде – отдых в поселке (ротация как на фронте: передовая – тыл). Несмотря на популярность снегохода, он не вытесняет оленей, а помогает в выпасе стада (подобную ситуацию можно наблюдать в Монголии на примере мотоцикла и лошади). И здесь можно поспорить с мнением А. М. Хазанова о выборе народа и о целесообразности сохранения оленеводческого типа хозяйства[13]. Сколько бы раз при мне ни спрашивали тундровиков, зачем они продолжают вести такую нелегкую жизнь и не хотели бы они уехать в город, ответ был одинаков, и звучал он примерно так: «Нам есть куда уехать. Но что тогда будет с оленями? И что будет с нашим народом? В кого мы превратимся? Мы будем тогда не чукчи. Нет, наше место и наша жизнь здесь!» В этом ответе чувствуется и гордость за свою древнюю культуру, и ответственность за культурное наследие и экологию. Примерно то же самое можно услышать и среди охотников. Когда мы спрашивали их о том, каким они видят будущее своей общины, останутся ли охотники через 20 лет, то ответы были очень интересными: «Мы хотим сохранить себя, свою культуру. Нам показывают на Аляску – вот, мол, ваше будущее. А нам не нравится. Ну были мы там, встречались с теми, кто называет себя охотниками. Они толстые, очкастые и на джипах. Как они могут стрелять и прыгать через торосы? От гамбургеров и другой вредной пищи они толстеют, от компьютера теряют зрение. Они не смогут прокормить себя охотой. Если мы хотим себя сохранить, мы должны жить так, как живем. Нам созданы все условия – государство дает патроны и топливо, уголь для нас – 600 рублей за тонну, на зиму нам 5 тонн хватает. Если такая жизнь не по тебе – можешь уехать в другое место, никто не держит. А мы будем жить здесь!»