Суд - стр. 59
Выполнил Глинкин и это – вернулся, показал, что кончик пальца грязный.
– Ну, видишь, какое безобразие? Тут, братец, работать надо, это тебе не на черных «Волгах» ездить. Давай кончай уборку, надоело глядеть, как ты ползаешь. Углы проверь, их четыре. Давай работай!
Глинкин схватил ведро и загремел им истово…
Высыпав мусор в общий мусороприемник, Глинкин возвращался с ведром в камеру и на лестнице встретился с Бутько – посторонился, прижался к стене. Она с непонятным удовольствием на лице посмотрела на него и тихо сказала: «Поделитесь с везучим» – и пошла вниз по лестнице.
Глинкин чуть не бегом ворвался в камеру, поставил ведро в угол и прилег на свою койку.
– Эй, вор с чином! Чего разлегся среди бела дня? Санаторий тебе тут?
Глинкин послушно поднялся, спустил ноги на пол и сел. И нисколечко не обиделся на проклятого Колобка, его мысли сейчас были далеко, далеко… Цепочка заработала! Глинкин не знал, кто в этой цепочке, но то, что она начиналась с юриста райисполкома Сверчевского и кончалась этой красоткой разводящей, в этом он уже убедился…
Спасением Глинкина Сверчевский занялся сразу же, как только узнал о его аресте. И это он нашел и Галю в следственном изоляторе, и ту седую женщину, сыгравшую роль матери арестованного Глинкина, построил из них цепочку в тюрьму, к Глинкину, и начал им руководить…
Сейчас, дав ему совет поделиться с «везучим» (так они между собой называли Лукьянчика), Сверчевский знал, что делал, свой план спасения Глинкина он назвал «цепная реакция»…
Когда следователю Арсентьеву сообщили, что Глинкин просит срочно его допросить, он подумал, что кончилось то самое «пока». Но что он надумал взамен молчания?..
Ожидая в кабинете следственного изолятора, когда приведут Глинкина, Арсентьев смотрел в окно – во дворе наголо остриженные парни в белых поварских куртках (очевидно, дежурные по кухне), сидя кружком, чистили картошку, то и дело там взрывался хохот. Удивительная штука жизнь: люди лишены свободы – казалось, главной приметы истинной человеческой жизни, а вот они хохочут, сидя в тюремном дворе вокруг ведра с картошкой. У них там тоже все время что-то происходит, одно их огорчает, другое радует, третье смешит. Интересно, чему они могут смеяться?..
За спиной Арсентьева скрипнула дверь, он обернулся и увидел Глинкина – необычно бледного. И поздоровался не как обычно, а торопливо, точно хотел скорей начать работу на протокол допроса. Присев как-то боком к маленькому столику, Глинкин сказал тихо:
– Берите протокол…
– Камни заговорили, – усмехнулся Арсентьев несколько раньше времени. Протокол допроса, однако, пододвинул к себе. – Ну, Семен Григорьевич, – вперед…