Стрим с Озимандии - стр. 17
К тому моменту давно уже был принят закон о безусловном базовом доходе, так что голодная смерть мне отнюдь не грозила. Большинство моих знакомых в той или иной мере сидели на ББД, подрабатывая какой-нибудь необременительной фигней, и горя не знали: гоняли в игры, общались и раз в пару лет могли даже куда-нибудь съездить. Меня же такая жизнь совершенно не устраивала, хотя я не понимал толком, чем именно. Я вдруг отчетливо ощутил, что жизнь моя закончилась – и как-то слишком рано.
Это было мрачное время – я забросил все свои курсы, из дома почти не выходил целыми днями смотрел всякую хрень в сети – в основном, стримы с Озимандии. И вот тогда-то мне и пришло в голову: а почему бы, собственно, и нет?
Надо сказать, я и раньше думал о том, чтобы отправиться на Озимандию, но тогда это были мысли из разряда «вот бы бросить все и уехать жить на Фиджи». Обычно уже на этапе «бросить все» становилась очевидна вся утопичность подобных планов. Теперь же я обнаружил, что не так-то много осталось этого «всего».
Помню, как я впервые оказался в офисе Tlakuinc.: здесь были яркие белые стены, по просторному холлу тут и там были рассыпаны уютные светлые диванчики, над стойкой ресепшена повис огромный монитор, транслировавший запись стрима: дрон летел над Мертвым городом, то и дела наезжая камерой на особенно живописные развалины.
Приветливая брюнетка-администраторша, встретившая меня в холле, была, конечно, обычным человеком. Она проводила меня в комнату на втором этаже, похожую на школьный класс, где еще три десятка соискателей заполняли оценочные анкеты.
Многие вопросы были достаточно дурацкие, и меня всю дорогу не покидало ощущение, что ответы как таковые инопланетян не шибко-то интересуют. Что дело не в ответах, а в чем-то другом: как на каком-то психологическом тестировании.
Больше всего меня удивил вопрос «Ради чего вы готовы умереть?». Помню, я тогда основательно призадумался. Меня в тот момент гораздо больше занимал вопрос, ради чего вообще жить – а тут я даже и не нашелся сперва, что ответить. Потом, все же, смог сформулировать засевшую в голове мысль: умереть я готов ради того, чтобы на моем надгробном камне можно было хоть что-нибудь написать. Не просто «здесь лежит ничем не примечательный мужик, который жил-жил, да и помер». А что-нибудь значительное. А в идеале – даже чтоб и вовсе ничего писать не надо было, все и так было понятно. Вот, к примеру, на могиле Суворова, как известно, написано «Здесь лежит Суворов», и никому не нужно объяснять, кто это такой.
Так я и написал: «Я готов умереть ради того, чтобы мое имя осталось в вечности». Написал и поморщился – как-то уж больно пафосно вышло, как у школьника. Но зачеркивать не стал – пусть уж будет так. Как ни странно, видимо, такой ответ гуманоидов устроил.