Страж разума - стр. 24
Вспышка боли буквально вышибла воздух из легких, и заставила вцепиться в подлокотники кресла. Перед глазами все заволокло алой пеленой.
– Расслабься, Максим, пусти меня. Ты должен, – прозвучал в голове голос Савельева.
Двадцать семь, двадцать восемь… Макс сделал очередную попытку отпустить все мысли. Раствориться, расплавиться, растаять в том океане обжигающей боли, который на него обрушился. Но разум отказывался подчиняться, он будто перешел в глухую оборону и спешно закрывал все лазейки и потайные ходы, твердо решив не впускать никого извне.
– Шевцов! – ударил в уши раздраженный рык Савельева. – Прекрати! Нужно принять боль. Только так ты сможешь пропустить меня. Ну же!
Тридцать пять, тридцать шесть… Боль тянула за собой как водоворот. И вроде бы нужно перестать ей сопротивляться, позволить утащить себя на самое дно и там, собрав последние силы, оттолкнуться, чтобы выбраться на поверхность. Но Макс не мог. Каждую новую волну боли разум встречал яростным сопротивлением, а Макс до хруста стискивал челюсти.
Сорок два, сорок три, сорок четыре… Боль была уже повсюду, она не только заполняла мысли и притупляла чувства, она пожирала остатки сознания, старалась утопить в ужасе и безысходности, снова и снова наращивала свою силу, уже предвкушая полную капитуляцию.
Пятьдесят восемь, пятьдесят девять…
– Твою ж мать, Шевцов! – Савельев орал уже не в голове у Макса, а где-то сбоку. – Ты же профессионал! Какого черта ты творишь? Хочешь оказаться в психушке?
Макс с трудом разлепил глаза. Боль прекратилась, но его все еще потряхивало. Пот заливал глаза, рот и противно стекал за ворот рубашки.
– Почему ты меня не впустил? – магистр навис над креслом Макса.
– Я впускал, вы не пролезли, – вяло огрызнулся тот, пытаясь подняться. – Дайте воды.
– Первый раз встречаю такое жесткое сопротивление, – Савельев не сводил с Макса острого взгляда. – Зачем?
– Да не знаю я! – рявкнул Макс и присосался к бутылке минералки, протянутой ему шефом. Сбившееся дыхание понемногу приходило в норму, и с каждым вдохом светлело в голове. Действительно, зачем? Какой смысл сопротивляться помощи Савельева, если они сами о ней попросили.
– Что скажете, Юрий Данилович? – подал голос Кучер.
Магистр отошел к окну и принялся выстукивать задумчивую дробь на подоконнике.
– Я думаю, что с таким ожесточенным сопротивлением разума как у Шевцова, подсадить ему чужака не удалось бы даже Бандерлогу.
– А как же его сон?
Савельев развернулся и взглянул на Макса:
– Сам сон – еще не показатель наличия чужака, но уже основание для серьезного беспокойства.