Страсти по Самайну – 2. Книга 2 - стр. 18

Наконец-то – недолго осталось. Я уже минуты готова считать до того времени, когда смогу отомстить. Вот только как – до сих пор не придумала. По вечерам я поднималась в «свою» комнату, подолгу смотрела на закат сквозь окно в сером бархате инея и не находила ответа. О, Дагда, дай мне знак!

Наутро я отнесла поднос с тарелкой восхитительного жаркого к покоям Кайдена. Спустилась вниз, надела передник кухарки, а Арела, ощипывающая жирного гуся, задала ставший уже привычным вопрос:

– Милорд завтракал?

– Не отворил он. Оставила поднос у дверей, – тяжкой повинностью было для меня носить еду этому чудовищу. Хорошо хоть он ни разу не открыл – видимо, спал, напившись грюйта.

– Арела, почему милорд столько пьет? Он что-то натворил?

– Нагрешил граф по молодости, с тех пор боги и разгневались на него. Слыхано ли – в Самайн дитя зачинать? Самайн – он ведь как… – Арела оставила свое занятие, повернулась ко мне и продолжила: – …кому – отец, кому – брат, кому – сват. А кому и вовсе – могила.

– Дитя?! У графа есть дети? Расскажи, Арела!

– Давно это было. Зим почитай… – Арела воздела глаза к потолку, загибая пальцы, – осьмнадцать назад. Милорд молод был и горяч. Явились к нам на праздник сплошь графья да лорды, привезли даров множество. Со всех окрестных деревень собрались люди, привели скот, стеклись живой рекой для таинства зажжения огня. Я тогда молодая была, сама видела. Зажигали костры, жарили мясо на вертеле, очищали скот священным дымом.

Пировали уже три дня и три ночи. Горький эль затмил разум лорду О’Салливану. Бахвалился он за накрытым столом, что если не примет богиня Дану его жертву, то отдаст он свою дочь милорду в жены. А дочь-то у него красавица была: волосы что твое золото, а глаза как вороново крыло. Милорд сразу-то ее полюбил всем сердцем. Да только она уже невестой была. Как услышала отцовы речи – стоит ни жива, ни мертва, руки плетьми повисли.

Застучали друиды в свои боураны, взвились синие костры в звездное небо, пришла пора приносить жертву. Велел старик вести жертвенного быка. Закричал пьяным голосом, всадил кинжал быку в сердце. Брызнули горячие капли на сухую траву. Тут молния разрезала небо длинно, налетели лиловые тучи, задышали чернотой. Раскатился гром по небу гулко, низко, а дождя – нет. Полетел в небо горький дым, к бесам с бесенятами. Не приняла богиня жертву. Не окропила дождем иссохшую землю.

Вскричала дева гневно, в бессилье проклиная и отца, и милорда. Да только кто ж ее слушал, скрутили руки веревками, отвели в покои милорда. Страшный грех, ой страшный, – Арела закрыла лицо руками и покачала головой, – Говорят, понесла она в ту ночь. Да только не мил ей был граф Кайден, страдала, плакала. Два месяца томилась взаперти, а потом обманула слуг и сбежала со своим женихом. Вот и поминай как звали.