Страсти по Самайну – 2. Книга 2 - стр. 20

– Кто ты такая? – повторил он громче, настойчивей.

– Я… – в горле – как песка насыпали, – кухарка я, милорд.

– Если ты кухарка, то почему не на кухне? Кто тебя принял на работу?

– Арела, милорд…

– Арела?! – гневно выкрикнул он, – Я здесь хозяин, а не Арела, и я должен решать, кого пускать в свой дом! Вечером я разберусь с тобой!

Он отпихнул меня от коня, вскочил в седло и умчался, взрывая копытами ворох сухих листьев.

Я судорожно выдохнула: кажется не заметил. Подняла взгляд к небу. Из черной тучи, что закрыла полнеба, полетело вниз что-то мелкое, белое – снег.

К вечеру Буян вернулся один. Седло жалобно болталось у него под брюхом.

– Его нет! Милорд не вернулся! – тараща глаза от ужаса и спотыкаясь, в кухню вбежал Тревор.

Арела и Тюринн переглянулись молча, и не сговариваясь, подскочили.

– Что сидишь, курица? – зло и беспомощно крикнула мне Арела, – одевайся, надо искать графа!

Ночь ясная, вызвездило; луна – фонарем; изо рта – молочно-белый пар. Лес сразу за замком. Деревья громоздились вокруг, мешали; черные тени, лунным светом выкрашенные полоски снега мелькали в глазах. Дальше, дальше. Глубже в лес, глубже.

– Милорд! – закричала Арела в чащу, и большая птица сорвалась с высокой ветки, захлопала крыльями, – Милорд! Граф Кайден!

Следы Буяновых копыт бледнеют – их замело; на какое-то время они то появляются из-под снега, то исчезают; скоро пропадают вовсе. Куда теперь?

– Милорд!

Тюринн едва ковыляя, с одышкой привалился к дереву.

– Милорд!

Чернильные верхушки елей плясали на синем небосводе, где-то ухало и подвывало.

– Милорд! – Тревор бежал быстро, ногами взметая облачка снега.

Лес молчал.

Но на поляне, щедро освещенной белым лунным светом, с неподвижным лицом, заиндевевшими бровями и ресницами, закрытыми глазами, нелепо вывернув ноги, лежал граф Кайден…

Глава 10

Четыре дня граф Кайден горел в бреду. Все это время Арела сидела на его кровати и держала за пылающую руку. Спала тут же. Тюринн пытался увести ее для отдыха в комнату прислуги – не далась. Он махнул рукой, лишь послал Тревора за врачевателями. Тот привез ведунью, по слухам, якшавшуюся с самой Нарглой. Сгорбленная старуха с растрепанными седыми космами узловатыми пальцами чертила в воздухе какие-то знаки, сквозь прорехи в зубах бормотала заклинания, жгла пучки трав, окуривая комнату и отпаивала графа пахучими отварами.

На пятый день, когда жаркое тело графа стало внезапно холодеть и исходить щедрым липким потом, а рот – медленно синеть, старуха сказала, что смерть не сожмет его сердце в ледяной кулак, не запретит биться. Во всяком случае, не сейчас. Арела сразу вся как-то обмякла и наконец покинула покои милорда.