Страшные истории Сандайла - стр. 3
С этими словами она подцепляет пальцем немного каши из тарелки и сует ее в рот.
– Два смайлика: праздничный колпак и бокал вина.
У Ирвина и Колли что-то вроде небольшого клуба – только для них одних.
Он смотрит на меня, приподняв бровь. Точно так же он глядел на меня в баре, когда мы познакомились. Когда-то мое сердце от этого его взгляда билось резкими толчками. От его интимности. От молчаливого вопроса, ответ на который знаю только я.
– Возьми ложку, пожалуйста, – говорю я Колли. – Но предложенный тобой вариант не пройдет, милая. Нам всем придется остаться дома. Переносчиком ветрянки может стать ваша одежда. На празднике будет много детей, и мы не можем подвергать их риску заболеть.
– Роб, – говорит Ирвин, – пусть идет.
Он ждет не дождется надеть на себя маску, предназначенную для вечеринок, превратиться в симпатичного ученого и без конца приподнимать бровь в адрес тех, кто еще не видел этого бесчисленное количество раз. Но больше всего ему не терпится оказаться вместе с ней в толпе и издали переглядываться, разговаривая с другими людьми, оставляя на бокалах с вином влажные отпечатки, видя, как между ними через весь зал тонкой золотой нитью тянется страстное влечение. Я видела это раньше и наверняка увижу еще.
– Я хочу пообщаться с Натаном и Сэмом, – говорит Колли.
– Они живут с нами по соседству, так что ты можешь общаться с ними когда угодно, – отвечаю я.
– Но только если не переломаю себе ребра и не подхвачу гепатит, – гнет свое Колли. – А еще если не волью в себя отбеливатель и не умру.
– Колли, я тебя умоляю. Там будут малыши, беременные женщины и старики. Может, даже дети, не получившие прививок. Хочешь, чтобы они заболели из-за тебя? Это тебе не шутки. Так что остаемся дома. Уж я-то знаю, с какой скоростью распространяется эта зараза: стоит кому-то из моих четвероклассников загрипповать, и через неделю болеют все до единого.
Вопль Колли рождается где-то в брюшной полости, как рычание крупной кошки. Потом ракетой взмывает вверх, невероятно режет слух и набирает такую силу, что я воспринимаю его чуть ли не как удар и явственно вижу перед собой, будто звезды в ночи. Ирвин склоняется к ней и что-то шепчет на ушко. Крик Колли переходит в визг и становится все выше. Я смотрю мужу в глаза. Потом приподнимаю уголок рта – лишь самую малость. Ну давай, пойди мне опять наперекор, – мысленно адресую я ему. – Не дрейфь, что же ты. Скажи Колли, что вы с ней отправитесь на эту тусовку.
Он опускает взгляд и гладит дочь по плечу, нашептывая что-то об оладушках. Ее вопль обрывается и уступает место негромкому хихиканью. Они с Ирвином в упор смотрят на меня. Губы каждого расплываются в одинаковой едва заметной улыбке. Ее губы точно такие же, как у него. И это выводит меня из себя, хотя я и знаю, что беситься не стоит.