Страшные истории для маленьких лисят. Большой город - стр. 6
– Хватит перевирать историю! – зарычал Н-211, и О-370 понял, что перестал слушать. – Это был енот, не енотиха! И не говорил он никогда, что у Юли красивая шубка! И не просил он никогда переехать к нему на болото.
П-838 презрительно подняла морду:
– Говорил. Это енотиха, и она надеялась покрыть ежевичные пятнышки Юли склизкими болотными поцелуями.
– Тьфу! – Н-211 закатил глаза так сильно, что едва не перевернулся.
– Это оскорбление наших предков, – грозно прорычал низкий голос.
П-838 вздрогнула, а О-370 навострил уши.
Это рычал А-947, через две норы от них. Его силуэт неясно виднелся за сетчатыми стенами. Альфа был на три зимы старше лисёнышей. Мех у него был яркий, как жёлудь, острые уши черны, как ночь, а кончик хвоста белый, будто луна. Глаза пылали огнём под красным светом обогревателей.
– Булькожажд мог бы запросто перекусить этого енота, словно мышонка, – сказал А-947, кривя над клыками губы. – Он мог бы обратить свои зубы против Юли и Мии, в один миг превратить их в месиво шерсти и крови. Юли повезло выбраться из болота всего лишь без одной лапы.
О-370 ухмыльнулся, глядя на Н-211, который ухмыльнулся в ответ. Это уже больше походило на правду.
– Если бы ты, Триста семидесятый, знал, какая на самом деле была у них жизнь, – рычал А-947, – твой хвост перестал бы вилять.
О-370 резко вытянулся по стойке смирно и сел на хвост, чтобы тот не вилял.
Лис-альфа уставился в зияющую темноту между деревьев:
– У тебя коченеют уши, у тебя кровоточат лапы, а хвост разрывается надвое. Голод терзает тебя изнутри так сильно, что рёбра хрустят при каждом вдохе.
– Фу! – сказала П-838.
А-947 впился красным взглядом в О-370:
– Каждая тварь в лесу вынюхивает твой след. Каждый барсук. Каждая сова. Каждый коралловый аспид. Все они ждут не дождутся, когда ты на мгновение потеряешь бдительность, и тогда они утащат тебя во тьму, вскроют живот и полакомятся твоими потрохами. Р-Р-РА-А-А!
Альфа стремительно прыгнул на сетку, и лисы – все трое, даже П-838 – вздрогнули.
– Ха-ха-ха! – утробно расхохотался А-947. О-370 облегчённо прыснул.
– Вот, Восемьсот тридцать восьмая, как надо из них изгонять всю дикость, – сказал А-947. – И тогда, как только настанет час, они с признательностью войдут в Белый сарай.
О-370 посмотрел сквозь сетку на Сарай, который стоял на краю лужайки напротив фермерского дома. Краска на стенах Сарая была яркая, точно облака в сентябре. Крыша сияла золотом даже ночью. Когда выпадал снег и рыжие лисьи шубки становились густыми, Фермер уводил в Сарай всех недоростков и омег, и там, в Сарае, они воссоединялись с предками. Там, в Сарае, Н-211 и О-370 станут лакомиться персиками и сороконожками и бесконечно нежиться под тёплым мехом у мам и пап, у бабушек и дедушек, у прабабушек и прадедушек.