Странные дела, или Женька ищет мужа - стр. 4
— Да не ори ты... когда бы я тебя еще не кормила, а? — для проформы поворчала я и погрозила кошке пальцем.
В комнате бабули вовсю мощность орал телевизор, часы показывали восемь утра, и я поздравила себя с тем, что есть еще в жизни что-то постоянное и вечное. Например, сакральное Дуськино «мяу», меланхоличное бабкино «Женька, пигалица несчастная, завари чай» и мои мысли по этому поводу. Вот у кого мужикам учиться постоянству надо, так это у Христофоровны. Ну никогда она себе не изменяет, несмотря на все, что нам довелось вместе пережить, она ни дня не забывает меня портретировать. Впрочем, я со своими мазохистскими наклонностями не отстаю от старшего поколения, и мы по праву можем считаться лучшей парой в номинации «угнетенные и угнетатели» двадцать первого века.
Заглянула в комнату Сандры, та тихо сопела под громкие звуки признаний в любви Сан-Хосе к Антонии-Филиппе, сжимая в руках фантики от запрещенных шоколадных конфет. Опять как-то раздобыла так любовно спрятанный мною пакет, теперь сиротливо валявшийся возле кровати. Такой одинокий и совершенно пустой пакет.
Вне себя от ярости нашла пульт и вырубила телевизор, оборвав чувственный монолог Сан-Хосе на полуслове.
— Эй, совсем обнаглела! — буркнула Христофоровна, не открывая глаз, и намеревалась и дальше дрыхнуть, но кто же ей позволит?!
— Алло, скорая? Приезжайте, у меня тут бабушка сошла с ума. Да, она конфет нажралась, нужно ей срочно промывание сделать.
Сандра подорвалась с места как ужаленная и с ошалелым видом уставилась на меня, всерьез поверив, что я звоню врачам. Нет, ну что греха таить, как-то было дело, позвонила, думала навсегда отобью охоту у старушки к обжорству, но не на ту напала. На мою бабушку ничего на свете не действует. Пока и впрямь помирать не станет, вряд ли что-то поймет. А там уже поздно будет.
В общем, пылая праведным гневом, я уперла руки в бока, с укором глядя в бесстыжие глаза Христофоровны.
— Дура! — сплюнула она и погрозила кулаком.
— Кто обзывается, тот сам так назы...
— Детский сад! — припечатала бабуля и отвернулась от меня к стене.
— Вот именно! Знаете, что вам нельзя столько сладкого, а все равно объедаетесь, словно у вас глисты. Кстати, надо бы проверить...
Христофоровна вновь подскочила на месте и заорала:
— Сама ты глиста худосочная! Все соки из меня выпила, привязалась на мою голову. Уволю к чертовой матери без выходного пособия!
— Пф... да пожалуйста. Мне только радости. А то ходи тут, переживай... если вы сами себя не жалеете, то я и подавно не должна. А вот поди ж ты, переживаю...