Странные дела, или Женька ищет мужа - стр. 6
– Бредит… что поделаешь, старость -не радость.
Гавриков понимающе покивал, простив убогой «сосунка», и посоветовал буйную бабушку держать все же дома, что я клятвенно и пообещала исполнить.
– И дернул меня черт вас к морю тащить! – бурчала я, пока под провожающие взгляды отдыхающих и местных, везла через всю площадь Сандру.
– И повезешь! – смеялась бабуля, высовывая язык и тараща глаза, специально пугая прохожих.
– Не повезу!
– Повезешь!
– Нет!
– Да!
– Вот сволочь!
Я резко притормозила. Нет, это уже ни в какие ворота. Бабуля моя уж слишком в образ вошла, теперь уже и меня оскорбляет.
– Да что вы себе позво…
– Тс…
Мы как раз подходили к дому, и Христофоровна указывала пальцем на соседа, нас в данный момент не замечающего, зато с упоением, бросающим за забор странное содержимое темного цвета.
– Ты погляди, что творит, ирод окаянный! – заорала она.
Николаич в долгу не остался, крикнул в ответ:
– Ведьмы! – И принялся неистово крестить нас, но не удержался и под собственные визги вновь полетел вниз, с лестницы.
– Ну ничему жизнь не учит… – вздохнула я и повезла бабушку домой.
2
– Нет, надо с этим гадом что-то решать, – задумчиво пробормотала Христофоровна, глядя на соседский дом в окно с большой тоской.
Я покачала головой, досадуя на Николаича с его манией величия и неутомимой жаждой разделять и властвовать. Будь его воля, он бы давно нас турнул из дома и жил бы себе в удовольствие на огромных площадях, словно барин. И откуда только в людях такие замашки? Что ему на своих шести сотках не живется, а? Ведь один, один как сыч, ну много ли мужику надо?
И самое главное ведь что? А то, что он бабулю мою донельзя расстраивает, а ей расстраиваться ну никак нельзя.
– Ну что мы с ним решить-то можем?
– Надо его как следует протрясти, словно старое белье. Авось, что где и выпадет.
– Шутите? Что там у него выпасть может? – хохотнула я, и Сандра тут же укоряюще ответила:
– Ну уж точно не то, что ты подумала!
– И ничего я такого не думала!
– А! – она махнула на меня рукой и отхлебнула, оказавшийся слишком горячим, чай. О чем, кстати, тут же не преминула доложить.
– Дуть надо! – на автомате огрызнулась я, занятая совсем другими мыслями, – Ну что там такого у Николаича? Максимум пристрой незаконный. От этого гада ничего хорошего ждать не приходится.
– Нет уж, помяни мое слово! Мужик он зажимистый. У него аль налог не уплочен, аль счетчик залеплен, аль что-нибудь не то да не туда присоединено! Вот те крест!
– Что это вы на старославянский перешли?
– Ехидна!
– От ехидны слышу!
– Ты мне! – замахнулась Христофоровна полотенцем и даже с кресла своего вскочила, но тут же опомнилась и, стеная и охая, плюхнулась обратно. – Совсем меня не бережешь! Вот помру я, куда ты пойдешь, такая бестолковая?