Странно и наоборот. Русская таинственная проза первой половины XIX века - стр. 13

He стану утомлять вас, mesdames, ни подробностями моего путешествия, ни наблюдениями своими над венграми и сербами, этим бедным, но храбрым и честным народом, который, несмотря на все свое порабощение турками, не забыл ни своего достоинства, ни своей прежней независимости. Достаточно, если скажу вам, что, выучась как-то по-польски в пору одного моего довольно продолжительного пребывания в Варшаве, я скоро справился и с сербским языком, так как эти два наречия, как и русское с чешским, составляют лишь ветви одного и того же языка, называемого славянским.

Я разумел таким образом уже достаточно по-сербски, чтобы меня понимали, когда однажды очутился в одной деревушке, название которой для вас безразлично. Я нашел хозяев дома, в котором остановился, в каком-то смятении, показавшемся мне тем более странным, что это было в воскресенье, день, когда сербы предаются различным удовольствиям – пляскам, стрельбе в цель, борьбе и т. п. Приписав настроение моих хозяев какому-нибудь только что случившемуся несчастью, я уже собрался было покинуть их, когда ко мне подошел человек лет тридцати, высокий ростом, внушительного вида, и взял меня за руку…

– Войди, войди, чужеземец, – сказал он, – не пугайся нашей грусти; ты поймешь ее, когда узнаешь, отчего она происходит.

И он рассказал мне, что его престарелый отец, по имени Горша, человек беспокойного и буйного нрава, поднялся однажды утром с постели и, сняв со стены длинную турецкую винтовку: «Дети, – сказал он своим двоим сыновьям, Георгию и Петру, – я ухожу в горы к храбрецам, которые гоняются за собакой Алибеком (так звали одного турецкого разбойника, разорявшего в то время окрестность). Ждите меня десять дней; если же я в десятый день не вернусь, отслужите по мне панихиду, потому что, значит, я буду убит. Если же, – прибавил старый Горша, принимая серьезный вид, – если (чего вас Боже избави) я приду по истечении означенных десяти дней, ради спасения вашего не впускайте меня к себе. Приказываю вам тогда забыть, что я отец вам, и пронзить меня осиновым колом, что́ бы я ни говорил и что́ бы ни делал; потому тогда вернувшийся будет уже не я, а проклятый вурдалак, пришедший за тем, чтобы высосать кровь вашу».

Кстати будет сказать вам, mesdames, что вурдалаки – «вампиры» славянских народов – не что́ иное, по местному мнению, как тела умерших, выходящие из могил, чтобы высосать кровь живых. Вообще, их обычаи те же, что́ и у вампиров других стран, но есть у них, кроме того, особенность, делающая их еще более опасными. Вурдалаки, mesdames, высасывают предпочтительно кровь своих ближайших родных и лучших друзей, которые, умерши, в свою очередь превращаются в вампиров, так что, говорят, в Боснии и Герцеговине есть целые деревни, жители коих – вурдалаки.