Размер шрифта
-
+

Странники войны - стр. 43

– Верно… Мы говорим о том, что мы с тобой – здоровые, обученные, хорошо обмундированные и не менее хорошо обстрелянные мужики. У нас есть деньги и оружие. Даже мины у нас есть – что тоже может пригодиться. И явочная квартира… По крайней мере до тех пор, пока мы глаза германцам мылить будем да подыскивать тайные явки у местных вдовушек. Так какого черта совать голову в петлю? Немец ведь все равно обречен. Не согласен, лагерь-майор?

– Мы все обречены, – уклончиво поддержал его Кондаков. – Что дальше?

– А дальше – жизнь. Зиму перекантуемся. К весне переберемся ближе к югу. Войну переждем, а там посмотрим; то ли здесь с надежной ксивой осядем, приживемся, то ли за кордон махнем. Как его переходить – нас учили. Все же против большевиков сражались – с такой строкой в биографии нас должны там за своих принять. Чего молчишь, лагерь-майор?

Ход рассуждений капитана был ясен Кондакову еще до того, как тот заговорил, как изложил свой план. Однако «лагерь-майор» умышленно не раскрывал этого, желая услышать от всегда такого молчаливого, скрытного Меринова все, что тот вбил себе в башку.

– Какого ответа ждешь от меня, капитан?

– Хочу знать: принимаешь мой план?

Кондаков поднялся и посмотрел на Меринова сверху вниз. Тот продолжал сидеть, однако майор заметил, что рука капитана легла на расстегнутую кобуру.

– А если нет?

– Не станем же мы пулять друг в друга, лагерь-майор, – улыбка, которой он осветил свое лицо, показалась Кондакову крайне неискренней. Но какой еще ответ он мог ожидать сейчас от этого человека? – Разойдемся поутру-подобру. Ты не знаешь о моем существовании, я – о твоем. Не бойся, лагерь-майор, спасать Сталина я не собираюсь. Можешь считать, что я тебе его сдаю. Есть такой «жаргонец» в блатном мире – «сдавать». Тем более что мы с ним корешами никогда не были. Подельниками – тем более.

– Вот теперь все ясно.

– Тогда рожай решение, – поднимаясь с земли, Меринов старался не спускать глаз с правой руки Кондакова.

– Я продолжу выполнять задание. И не потому, что получил его от хозяев. У меня с Кровавым Кобой свои, еще сибирские счеты. За Гражданскую, за раскулачку, сибирскую ссылку – в которой погибли два брата, сестра и оба родителя. Это не за деньги, капитан. Это принципиально, по ненависти.

– По ненависти? Если так – тогда по-нашему.

– Я все же пробьюсь к этой машине. И подложу мину. Я взорву ее, даже если самому придется под колеса лечь.

Взгляд Меринова заметно подобрел. Теперь он знал решение лагерь-майора, поверил ему и перестал опасаться.

– Да, цинга сибирская… Теперь я понимаю, почему Скорцени назначил старшим группы именно тебя. Я-то думал: вся хреновина в том, что имеешь знакомцев где-то поблизости гаража. Из всех нас, претендентов, – только ты. На его месте я бы тоже остановил свой выбор на тебе, мститель хренов.

Страница 43