Странная погода - стр. 20

Пройдя по траве, я вошел в дом. Услышал механическое завывание и отправился по звуку на кухню. Мой отец уже встал и, пользуясь миксером, сбивал в миске отливающие оранжевым сливки. Что-то пеклось в духовке, и воздух благоухал теплым ароматом соуса, запахом, очень похожим на тот, что исходит из только что открытой банки собачьих консервов.

– Чую запах обеда. Что в духовке?

– «Сталинградская битва», – ответил отец.

– А что за оранжевую муть ты взбиваешь?

– Крем для «Панамской причуды».

Я полез в холодильник за прохладительным и обнаружил «Панамскую причуду», гору, сваянную из трясущегося желе с вишенками внутри. Готовить мой отец умел немногое: желе, макароны с говяжьим фаршем, курицу под соусом, приготовленным из супов в пакетиках. Подлинный его дар на кухне проявлялся в наименовании блюд. Сегодня вечером это «Сталинградская битва», на следующий – «Техасская резня бензопилой»[17] (причудливая смесь белых бобов с мясом в кроваво-красном соусе), «Сигара Фиделя» на обед (коричневая тортилья, начиненная мелко рубленной свининой и кусочками ананаса), «Фермерская пицца» на завтрак (обычный омлет, посыпанный сыром и – как придется – кусочками всего, что под руку подвернется). Отец не был склонен, как я, к полноте, но благодаря нашей диете не был и ничьим идеалом стройности. Расходясь в коридоре, мы оба были вынуждены поворачиваться боком.

Налив себе прохладительного, я выдул весь стакан в четыре глотка. Не вполне помогло. Я налил еще стакан.

– Уже почти готово, – сказал отец.

Я коротко хмыкнул, подтверждая, что услышал его. «Сталинградская битва» – это картофельное пюре с мелко нарезанной говядиной и готовым грибным соусом. Есть это, грубо говоря, то же самое, что уплетать ведро жидкого цемента. У меня внутри все кипело после похода к «Мобил» и обратно, и от обеда, пахнущего собачьим мясом, мне делалось нехорошо.

– Ты есть не рвешься? – спросил отец.

– Да нет, есть я хочу.

– Извини, это не мамочкин яблочный пирог. Только должен тебе заметить, что даже будь она здесь, не думаю, чтоб пекла тот пирог.

– Я что, похож на малыша, которому пирог нужен?

Он бросил на меня косой взгляд и сказал:

– Ты похож на малыша, которому нужно вколоть что-то для лечения изжоги, нарушений пищеварения, расстройства желудка и тошноты. Ты в порядке?

– Я просто собираюсь посидеть в тишине и поостыть, – ответил я. – Я так не жарился с тех самых пор, как отбивался от вьетконговцев близ Кхесани[18].

– Не будем болтать об этом. Если я начну думать о ребятах, которых мы там оставили, то стану плакать во взбитые сливки.