Страна Арманьяк: Бастард. Рутьер. Дракон Золотого Руна (сборник) - стр. 64
– Паука должна постигнуть кара за совершенные предательство и злодеяния…
– Жан! – перебил меня отец Иаков. – Оставь Паука в покое, его судьба предрешена Господом, и поверь, ему воздастся сторицей. Я задал вопрос: что лично ты получишь от этой войны, кроме удовлетворенного чувства мести?
– Я верну себе свое место, падре!
– Твое место – в монастыре, мой мальчик, – грустно сказал старик. – Ты плод кровосмесительного греха, и тебе не место в мире. Ты занимал определенное положение, пока был жив твой отец. После его смерти, запомни, никто и никогда не поддержит твои права. Я считаю это величайшей несправедливостью, но…
– Как это, падре? Я же бастард, а вы не поддерживаете позицию церкви, матери нашей! – со злостью выпалил я доминиканцу.
Причем я даже не знаю, кто я был в этот момент: бастард д’Арманьяк или Александр Лемешев. Старик озвучил мое реальное положение, которое я наотрез отказывался понимать и принимать своими мозгами человека двадцать первого века. И теперь от осознания реальности меня душила дикая злоба в моих обеих ипостасях.
– Да, не удивляйся, в данном случае я не поддерживаю официальную позицию церкви по некоторым причинам… – Старик допил сидр, поставил кружку на стол, секунду помолчал и продолжил: – Ты плод любви, Жан… запретной, но любви. Ты достоин заменить своего отца. Ты обладаешь для этого всеми качествами. Ты вырос на моих руках. Я тебя люблю как собственного сына. И мне достаточно этих причин, чтобы не соглашаться с твоим нынешним положением. Но, увы… этого мало. Тебе лучше смириться. Война же лишь ввергнет наши земли в пучину раздора и не принесет тебе ровным счетом ничего.
– Падре… я не хочу с этим мириться. Жизнь есть борьба: не важно, против чего, но ты жив, пока борешься. Мне не место в монастыре…
Старик, услышав стук деревянных подошв в коридоре, прервал меня, приложив палец к губам.
В дверь стукнули, и после приглашения в комнату вошел невысокий молодой монах с выдающимся крючковатым носом, бросил на меня быстрый взгляд и с поклоном доложил приору:
– Отче, вода готова.
– Хорошо, ты свободен. Теперь удели внимание слуге нашего гостя. – Отец Иаков жестом руки отправил монаха. Подождал, пока шаги его затихли, и сказал мне: – Доедай, мой мальчик, и пойдем, я тебя провожу и покажу, где что.
Доедать и допивать, собственно, уже было нечего. Я когда волнуюсь, то жру как крокодил. Да и мясо оказалось очень вкусным, хотя, по-моему, немного недосоленным.
– Я уже. Благодарю вас, падре. Мне надо взять запасную одежду.
Старик несколько удивленно посмотрел на меня, но провел в конюшню. Там около похрупывающих овсом расседланных коней сидел Тук и с поражающей скоростью наворачивал ложкой в большой миске.