Страх и наваждения - стр. 8
В романе, над которым я, терзая свой бедный, затуманившийся разум, упорно работала, все было не так.
Подняв глаза от старенького, давно исчерпавшего свои жизненные сроки компьютера, она скользнула по моей героине пустым невидящим взглядом и, держа в руке незаполненный квиток (другой рукой подхватывая что-то темно-красное, шерстяное, чем почтовые служащие, спасаясь от сквозняков, имеют обыкновение обматывать свои натруженные поясницы), – задумчиво, я бы даже сказала, отрешенно, углубилась в почтовые дебри, заставленные от пола до потолка посылочными коробками. Откуда – минуту спустя – вышла с тем же отсутствующим выражением лица; и белым, слегка помятым, конвертом.
Не знаю, что моя героиня ожидала в нем найти, когда, не удосужившись прочесть адрес отправителя, торопливо, дрожащими пальцами вскрывала конверт…
Так или иначе, она его вскрыла – и обнаружила два листка формата А4, скрепленные степлером: приглашение на бланке университета, где должна состояться ее – читай, моя – лекция (внизу против должности и фамилии стояла размашистая неразборчивая подпись), и распечатка авиабилета. Точнее, первый лист распечатки – с маршрутом «туда». Обратного билета не было. Грешным делом она подумала: скорей всего, по вине секретарши, мало ли, отвлеклась и забыла; с чувством облегчения отправила скрепленные листки в сумку и, заметив в дальнем углу картонную коробку для мусора, хотела выбросить конверт. Сделала шаг – и замерла.
Зачем? Зачем они отправили письмо, которое три недели назад она получила по электронной почте, распечатала и даже сколола желтой скрепкой: само приглашение и билет на самолет («туда» и «обратно»). Неужто непонятно, что такая излишняя предупредительность только вызовет ее раздражение: за каким чертом она должна тащиться на почту накануне отлета, когда каждый час на счету!.. Быть может, устроители конференции хотели что-то этим сказать? Или намекнуть?.. Господи боже мой, – она воскликнула мысленно, – на что!
Не знаю, на кого она больше разозлилась, на них или на себя, – еще и ногой притопнула и решительно направилась к мусорной коробке… Но остановилась, пронзенная в высшей степени безумной мыслью: что, если кто-то – по утрам или в конце рабочего дня – проверяет мусор? Вдруг это неведомое лицо заинтересуется конвертом с иностранными марками, в правом нижнем углу которого латинскими буквами выведен адрес получателя. Ее домашний адрес…
Даже сейчас, когда я, подобно жене Лота, смотрю на это издалека, мне не объяснить, что мною руководило, когда, подбадривая себя тем, что гиперболизация – испытанный литературный прием, и преисполнившись нервным, истерическим вдохновением, я описывала растерянную женщину, которая стоит посреди почтового зальца, оцепенев от необъяснимого, накатившего на нее ужаса, и всерьез прикидывает, что ей делать с пустым конвертом: порвать на мелкие кусочки и бросить в мусор? Или, не привлекая лишнего внимания, забрать его с собой и сжечь?