Стоянка семь минут - стр. 3
И вот у Любы началась новая жизнь.
Утром в понедельник, собираясь после недельного больничного на работу, Люба вдруг спохватилась, что ей не хватает старых и таких привычных очков, чтобы спрятаться за ними, загородиться. Разглядывая своё отражение в зеркале, она вдруг подумала, что очки даже украшали её, дополняли образ, выделяли из толпы. Теперь из зазеркалья на Любу смотрела самая обычная девушка без претензии на интеллект или серьёзность. Очки лежали здесь же, у зеркала. Люба надела их зачем-то снова, просто чтобы сравнить, как ей лучше: с ними или всё-таки без них. Сравнить не получилось: в стеклах очков мир поплыл кривыми расплывающимися пятнами. Люба вспомнила напутствие врача и повторила про себя: «Очки мне больше не понадобятся. Надо привыкать».
Привыкать пришлось и к коллегам. Далеко не все из них и раньше были ей симпатичны, но теперь их облик бесконечно дополнялся неприятными деталями: каплями соуса на манжетах, крупинками перхоти на лацканах пиджака, волосами, торчащими из ушей. У начальницы оказались смешные темные усики на верхней губе. У бухгалтерши были плохо прокрашены волосы. У системного администратора, с которым Люба раньше иногда подолгу болтала, обнаружилась привычка строить дурацкие гримасы, которые раньше она принимала за улыбки.
Собственная Любина квартира, как выяснилось, уже требовала ремонта, пока, правда, пришлось ограничиться генеральной уборкой. Откуда только взялась вся эта пыль, и тонкая трещинка на раковине, и разводы на стекле? Когда успел истереться линолеум, когда выгорели занавески и запачкались обои?
Теперь каждый день мир распахивался перед Любой, являя ей всё новые мерзости. Мартовские слякотные улицы, унылые, темные, отсыревшие стены домов, грязные автомобили, безвкусно одетые люди, пошлые безграмотные рекламы. И как только она жила раньше среди всего этого, не замечая, не ведая, в защитном коконе своей невинной близорукости, окутывающей её, укрывающей от всего этого непотребства?
Люба вспоминала энергичную коротко остриженную докторшу и теперь, с высоты обретенного горького знания, подозревала её в жестокости и необъяснимом коварстве. Любе думалось, что наделенная хорошим зрением докторша, притворяясь, что помогает, излечивает, на самом деле просто мстила безмятежным близоруким пациентам, играла роль змия, дававшего отведать от запретного плода. Люба, и правда, с каждым днём всё больше чувствовала себя изгнанной из рая. После операции мир должен был стать лучше, наполнится новыми красками, формами, оттенками. Но он явил вдруг другую, мрачную и неприглядную свою сторону, потерял таинственность и привлекательность.