Столыпин - стр. 48
Петр вышел из-за кустов акации и, похрустывая кирпичной крошкой, пошел по аллее к крыльцу.
– Доброе утро, мама! Как спалось?
– Сегодня неплохо, сынок, – подняла она прикрытую кружевной косынкой голову, не скрывая, что сына ждала и знала, о чем он с утра заговорит. Потому и нынешний сон вспомнила. Одно сейчас тревожит: с чего это мой генерал приснился? Сам лезет на скалу и меня за собой тащит, а?..
Пока Петр целовал мать в хорошо промытую с утра щеку, а скорая на ногу Алена приносила для него стул, возникла надежда отговорить мать от поездки в Москву.
Не тут-то было!
– Знаю, знаю, Петечка: будешь вразумлять старую мать…
– Мама! Да какая же старость, Бог с вами.
– По годам, может, и не совсем уж дряхлая, а по болезням… С Богом играть не надо. У моего генерала-то – разве жизнь? Квартира в Кремле хорошая, дел почти никаких нет, только соблюдай да наблюдай царский трон, а сам-то как?.. Ведь он живой человек, Петечка, живой.
– И слава богу, мама.
– Слава-то слава, да мог бы от этой славы и отказаться, пожить здесь на покое. Сама не знаю, с чего ему… да и мне-то… возлюбилось это Полно-Бережье…
Она могла и еще игривее назвать: Полный Бережок.
– А раз так, чего же лучше? Семья почти вся в сборе… ну, пусть уж Александр своими газетами занимается… мы-то могли бы жить-поживать да внучек наживать.
– Скоро ль другая-то?
Даже тихая Алена маленько хихикнула, а вышедшая из спальни Ольга, еще по-сельскому, в пеньюаре, целуя свекровь, стыдливо попеняла:
– Ну вы скажете, мама!..
– Скажу, милая, скажу. Здоровье-то не ахти, а ведь хочется и вторую внучку, и третью… еще напоследок полюлюкать! Иль в такой просьбе откажешь, невестушка?
Они опять принялись целоваться, а пока Алена тащила очередной стул, у Петра Аркадьевича надежда появилась: «Авось, поездку в Москву и зацелуют?..»
Ан нет! Ошибся прозорливец.
– Вот видишь, доченька, – пристально так посмотрела не на нее, а на сына, – отговаривает ирод, не пущает!
– Мама!.. Да ведь, чай, любя, – заступилась невестка за муженька.
– Любя! А разве Аркадия Дмитриевича не любим?
– Любим, мама, любим, – понял Петр, что не удастся уйти от разговора. – Но как же мы тебя одну отпустим?
– Эка невидаль! Не на Шипку же лезть. Поезда, слава богу, появились.
– Поезда… – уж и не знал сын, что сказать. – Великое благо, конечно. Но ведь посадки-пересадки. Нехристи, говорят, какие-то опять же завелись…
– Турки, что ль? Так пусть пошлют супротив них генерала Скобелева. Вот я и скажу моему Столыпушке: отпиши государю. Предупреди, коль угроза.
Не то чтобы мать стала заговариваться, а просто забывалась. Пройдет время, вспомнит, конечно, как нашли героя Шипки голого… и в какой-то захудалой гостинице… Но об этом лучше не напоминать, потому что Скобель-генерал подопрет своей саблей Столыпу-генерала, – простому предводителю дворянства от них не отбиться. Он перевел разговор на другое: