Столичный доктор - стр. 3
Так. Что-то тут творится непонятное. Сесть я не могу, а что могу? Например, дотянуться до тумбочки. На ней стояло несколько расписных портретов-миниатюр, лежала кипа газет. Поверх – знакомая мне Библия, но в другой, синей обложке. Ну хоть какой-то якорь в этом странном новом мире.
Я подхватил книгу, открыл по закладке. «…а если Христосъ не воскресъ, то и проповѣдь наша тщетна, тщетна и вѣра ваша…» (1-е послание Коринфянам, 15-й стих). Стих знакомый, но почему с ятями? Не моя книга!
Я отложил Библию, поднял первую газету. «Московские ведомости», 19 октября 1894 года. Листок задрожал в руке. «За напечатанiе объявленiя въ первомъ разделе каждая строчка стоiт 16 копеек…». Глаза выхватывали все подряд, взгляд метался от рубрики к рубрике, игнорируя яти, фиты… «Государь Император страдает от одышки, усилившейся из-за воспаления легкого…», «Дело майора Дрейфуса и рост напряженности между Францией и Германией», «Начальство Московского учебного округа объявляет конкурс на занятие должности младшего учителя русского языка Московской губернской гимназии»… Газета летит на пол, я хватаю следующую. Все за 1894 год.
В тот момент, когда я дошел до ощупывания себя (длинные волосы, маленькие усы с бородкой, не очень тщательно выбритые щеки), в соседней комнате раздалось позвякивание, шарканье. Дверь открылась, голубоглазый мурзик рванул на выход.
– Ах ты бесовское отродье! – выругался пожилой лысый мужчина в сюртуке с надорванным правым рукавом.
В руках он держал поднос с тарелками, из правой ноздри свисала сопля – вот сейчас в чашку и ухнет. Прямо как сын Манилова у Гоголя, который будущий посланник. Меня аж передернуло всего, до повторной боли в крестце.
Мужик прошаркал к столу, бухнул поднос на столешницу:
– Стало быть, проснулись уже, Евгений Александрович? Я окошко открою?
Не спрашивая разрешения, мучитель распахнул створки, пустил в комнату холодный воздух. Да, октябрь. В небе – серая московская муть, мелкий, противный дождик.
– Зима-то близенько! – Мужик пригладил длинные седые бакенбарды. – Как жить-то будем? Дровишки надо купить, печника позвать трубы почистить. Это рублев десять будет! А то и больше. А мы еще три рубля должны мяснику, да прачке рупь. А за квартиру как платить?
Лысый выжидающе на меня посмотрел. И что отвечать? Цены-то дореволюционные. Что вкупе с газетами за 1894 года как бы намекает… Ответ мне неизвестен. Может, у меня под подушкой миллион лежит, я там не проверял пока. Свернем с опасной темы.
– Закрой окно, холодно!
Надо было что-то говорить, и лучше всего про погоду.