Сто тысяч раз прощай - стр. 51
– Отставить разговоры! Если ты разговариваешь, твое зеркало должно повторять за тобой!
Кит хлопал себя по щекам, дергал за уши, совал пальцы в нос, а я думал: почему, собственно, мое отражение не может стоять неподвижно? Вдруг она меня увидит?
– Так, теперь меняемся парами, прошу!
Но она меня не видела, даже не смотрела в мою сторону, и моим партнером в новой ситуации принудительной близости оказался парнишка по имени Алекс: чернокожий, долговязый, худущий, с выражением умудренности опытом и зрелости шестиклассника второй ступени. Новое упражнение называлось «скульптор и натурщик». Алекс оглядел меня с головы до ног.
– Я считаю так, Чарли, – заговорил он, – мы добьемся наилучших результатов, если скульптором буду я.
– О’кей.
– Не сопротивляйся.
– Извини.
– От тебя исходит сопротивление: наклонись и оставайся в такой позе.
– Я стараюсь!
– Ты отстраняешься.
– Это не нарочно. Я стараюсь не…
– Боже мой, до чего напряженная шея…
– Извини.
– …как узловатый канат.
Он стал мять мне шею большими пальцами.
– Ой!
– Это ты из-за меня так напрягаешься?
– Нет.
– Тогда расслабься!
– У меня опыта маловато для таких упражнений.
– Я так и понял. – Он принялся щипать меня за икры.
– Давай я попробую изобразить такого натурщика, который просто… лежит на полу.
– А в чем прикол? И потом, скульптор здесь я. Не вмешивайся! Делай, как я говорю!
– О’кей! – Айвор хлопнул а ладоши. – Скульпторы, предъявите свои статуи! Первыми смотрим Алекса и Чарли.
Вокруг нас скопились зрители. Я был Эросом: балансируя на одной ноге, сжимал в руке лук и стрелы, а сам краем глаза наблюдал за Фран и Хелен Бивис: каждая стояла, взявшись за подбородок, и оценивающе кивала.
– Для всех перерыв десять минут! Десять минут, не больше, пожалуйста!
Во внутреннем дворе вся труппа со смехом и с шутками окружила термопот. В придуманной версии этого дня мне предстояло не спеша подойти, всех поприветствовать и вписаться в компанию, однако самоуверенность – не тумблер, который мы крутим по желанию, и в действительности этот путь выглядел весьма предательским, чреватым опасностями, а расстояние – гигантским. Возможно, меня бы приняли, но возможно и другое – что я бы рикошетом отскочил от края и, кружась, полетел в пропасть. Нет, уж лучше стоять тут, опустив взгляд на свой пластиковый стаканчик с горячей водой.
Впрочем, стоять на одном месте тоже было стремно, и я стал прохаживаться по периметру внутреннего двора, любуясь архитектурой, как турист, нарезающий круги у собора. Боковым зрением я заметил, что ко мне, отделившись от общей массы, устремилась какая-то фигура: это была старушенция, которая накануне цокала языком в мой адрес. Теперь эта особа с лучистой улыбкой, с широко расставленными лучистыми глазами, с сеточкой морщин, подобных кракелюрам на старинной картине маслом, и темными пятнами на коже от пагубного воздействия загара и прогулок под парусом, взяла меня за локоть, сверкая подозрительно ровными белыми зубами, явно моложе приютившего их рта.