Сто шагов, чтобы простить - стр. 27
Говорю, но кажется, что Мэтью только верхушку сути улавливает. Снова остервенело лупит по экрану, не замечая меня.
Спокойно выхожу из кабинета, ощущая себя в привычной обстановке. Ничего нового сейчас не происходит, но низ живота закручивает в каком-то тревожном спазме, не давая возможности хоть как-то расслабиться. Гоню от себя ненужные эмоции. Спускаюсь в холл "Магнум Групп", чтобы лично встретить предполагаемого партнера с командой.
Затем привычный регламент подобных встреч, за которым следует расположение обеих сторон в конференц-зале. Когда все в сборе, появляется запыхавшийся Мэтью. Быстрые рукопожатия, несколько минут на рассадку и фокусировку внимания, и мы готовы начать. И если изначально я был более менее спокоен и всецело настроен на заключение максимально выгодного контракта, то сейчас, наблюдая за бесконечно трезвонящим кому-то другом, начинаю ощутимо волноваться. Его беспокойство лавиной накрывает и меня.
- Да что, черт возьми, происходит? - шиплю, когда Харрингтон опускается рядом. Пока потенциальный заказчик озвучивает приветственное слово и собственные требования к нашему предполагаемому контракту, меня натурально захлестывают какие-то странные эмоции.
- Мне нужно выйти, - Мэт уже порывается встать, но я ошалело торможу его за плечо.
- Ты нормальный? Сиди на месте. Все сделаешь, когда закончим.
В этот момент я не понял эмоцию, которая завладела глазами друга. Но все стало на свои места буквально через каких-то, твою мать, пятнадцать минут.
Выступал один из финансистов "ТАТС", когда я услышал, как приоткрывается дверь. Не оборачиваясь, на автомате ответил на заданный мне вопрос. Не придал значение застывшему страху в глазах Харрингтона. И только какой-то тяжёлый, тянущий вниз душу грохот заставил меня обернуться.
Сейчас я бы, наверное, смог сказать, что одновременно столь счастливый и столь ужасный момент ощущать нельзя. Если бы мог говорить. Если бы вообще что-либо смог, потому что внутри меня развернулась химическая атака.
Ядовитый газ мучительно медленно распространяется по нутру, в агонии заворачивая всё то, на что попадает. Мечусь взглядом по изможденному лицу вошедшей девушки и не узнаю. Не внешне... Хоть и изменилась, но все та же. Моя. То, что я чувствую, глядя на нее - не узнаю.
Боль. Тонны боли. Миллион осколков от счастливых воспоминаний впиваются в кожу, безжалостно рассекая плоть. Калейдоскопом побежало всё то счастье, что испытал с ней. А я все смотрю. Смотрю и не могу оторваться: от паники, читаемой в родных глазах, от страха, сковавшего красивое лицо.