Стимпанк! (сборник) - стр. 18
– Аделаида Джонс…
– Бекки Тредкилл…
– Теперь – миссис Навозкуч. Я, видишь ли, вышла замуж за Абрахама Навозкуча.
Она надулась, будто мы и стопы ейные лобызать недостойны. Я уже подумывала сказать, что ее благоверный ухлестывал за Сарой Симпсон, а на нее, если бы Сара не отказала, и не взглянул, но тут новоиспеченная миссис снова разинула рот:
– В городе говорят, ты вляпалась в неприятности?
Ну у нее и улыбка, прости господи… От чванства только что не лопается.
– Да ну?
– Ага. Я слыхала, ты две бутылки виски стянула из заведения мистера Бланкеншипа и цельных три месяца сидела за это в кутузке.
Я повесила голову и поковыряла носком ботинка в грязи – в основном чтобы спрятать радость, от которой меня так и распирало. Да, шеф Кулидж хорошо поработал: слухи, что я воровка, расползлись на редкость быстро.
Бекки Тредкилл сочла, что глаза прячут только настоящие грешницы.
– Я всегда знала, что добром ты не кончишь, Адди Джонс. Когда-нибудь за гробом ты погрузишься в вечное ничто.
– Значит, хорошо, что я уже здесь напрактиковалась, – отрезала я. – Хорошего тебе дня, миссис Навозкуч.
Убедившись, что она убралась по своим делам, я остановилась и развернулась к Колин.
– Ты слышала, что она сказала. Если решишь, что тебе нужен другой часовщик, я пойму.
Колин одарила меня беспечной улыбкой.
– Я решила, что мы нашли себе правильную девчонку.
С этими словами она прижала мне ко рту платок, и эфир быстро сделал свое дело.
В себя я пришла в старом бревенчатом доме. Надо мной нависали четыре физиономии.
– Мы сильно извиняемся за эфир, мисс. Но в нашем деле лучше перебдеть, чем недобдеть.
Это Жозефина Фолкс, я ее узнала. Ростом она была выше других, а волосы носила заплетенными в массу самых разных косичек. На предплечье все еще красовалось рабское клеймо.
– Ч-ч-че за работа? – Я с усилием приподнялась на локтях. Во рту стояла многолетняя засуха, язык заплетался.
Фадва Шадид выступила из теней и непринужденно приставила пистолет мне к виску. Желудок у меня стянуло, как корсет в воскресенье по дороге в церковь.
– Погоди. Сначала мы должны убедиться, что ты та, за кого себя выдаешь. Между нами секретов нет.
Самые простые слова у нее в устах звучали, как кудреватый дамский почерк на веленевой бумаге. Шарф полностью покрывал ее голову, а глаза были громадные и прянично-карие.
– Я из Нового Ханаана. Была Верующей. Ма померла от лихорадки, а Па сторчался на Мачке. Делать мне там было нечего – если только не мечтаешь всю жизнь нянчить спиногрызов и месить хлеб из овсяного цвета. Для бабской работы я не очень-то гожусь. – Кажется, я говорила слишком торопливо. – Это все, что я могу сказать. Если вы хотите меня пристрелить, сейчас самое время.