Стерегущие золото грифы - стр. 9

И она поведала чудесную историю, непохожую на те, что обычно поют кайчи и рассказывает простой народ. О жизни людей на далёкой звезде. О том, как, влекомые зовом других миров, построили они чудо-колесницу и отправились в неведомое. И там, отыскав новую землю, стали частью живущего на ней народа. Опустошённая слезами душа Темира стала наполняться мерцающим звёздным светом. Он растворялся в чёрной небесной выси, увлекаемый тихим голосом, и не заметил, когда сказ перетёк в сновидения.

***

Обучаясь понемногу пастушьему мастерству, езде на лошади и стрельбе из лука, Темир прожил среди укокских всадников до самой весны, пока не стаял снег на перевале. Тогда стало возможным возвращаться назад в цветущие долины, где отощавший пощиплет нежную молодую траву, а промёрзшие до костей люди отогреются под весенним солнцем.

– Разве вы не живёте здесь всегда? – удивлённо спросил Темир Дочку Шаманки, когда стан загудел пчелиным роем, собирая вещи и радостно предвкушая спуск с плато.

– Нет, глупый, – прыснула она в рукав. – Там, внизу, летом есть сочный корм для скота. И прохладная таёжная тень. Так хочется вдохнуть запах исполинских кедров! А здесь что? Ветер, один непрекращающийся ветер, скука и тоска. Да солнце днём будет сжигать заживо, вот увидишь. А ночами всё тот же холод.

Предав земле своих мёртвых, коих за ту зиму оказалось пятеро, тронулись люди в обратный путь. Медленно, обременённые бестолковыми овцами и табуном коней. Да ещё женщины, дети, старики – все верхом. Они оставили позади пустые зимники, приторочив к седлам мешки с домашней утварью и постелями, да у каждой семьи был переносной войлочный аил, украшенный красными узорами по белому. Аилы расставляли не всегда, чаще спали под отрытым небом, чтобы сберечь время.

– А одежда какая есть – вся на нас. Меньше груз лошадям, – смеялась Дочка Шаманки, придерживая скакуна, которому невмоготу был такой неторопливый шаг.

Клочьями вылинявшие овцы останавливались всякий раз, когда находили хоть немного молодой травы. Они тупо смотрели на орущих погонщиков, неспешно перекатывая челюстями сочный комок. Дочке Шаманки, по всей видимости, задержки в пути были так же невыносимы, как и её коню, поэтому она каждый раз принималась с воодушевлением помогать взрослым, нещадно лупя плёткой облезлые спины замешкавшегося скота. Словно злой дух гнал её прочь с Укока.

Темир ехал с ней вместе, держась за хрупкую талию и чувствуя пальцами, сколько силы и ловкости в тонком теле. Вот они уже были на той самой тропе, которая вынуждала караван вытянуться длинной цепочкой. Несколько овец с жалобным блеянием сорвались в ущелье.