Стерегущие золото грифы - стр. 3
– Навсегда? – вымолвил Темир, сдерживая слёзы и смертельно побледнев.
Он был воином. Воину негоже плакать от разлуки с родными. Так Адыгана не повергнешь.
– До зимы не успеешь вернуться. Перезимуешь на тамошних пастбищах. На Укоке живёт великая Шаманка. Я хочу, чтобы ты повидал её, а она поглядела на тебя. Это моя младшая сестра.
Последние слова он прошептал Темиру на ухо, обдав его парами выпитого вина. Темир кивнул, сжав зубы, – приказы отца исполняются без вопросов и возражений. Он слышал что-то о Шаманке, но всё это говорилось шёпотом и казалось сплетнями и слухами. Похоже, отец предпочитал молчать о такой родственнице, хотя говорящие с духами обычно служили поводом для гордости каждого рода.
И уже следующим утром маленький мальчик царских кровей, шести зим отроду, качался на лошади позади незнакомого Зайсана. Путь был далёкий и однообразный. Вот бы сидеть впереди этого человека, чтобы с высоты роста длинноногого красавца-скакуна обозревать окрестности. Но попросить Темир не решался. Так и сидел, оцепенев и вперив невидящий взгляд в чёрную шубу наездника, по которой туда-сюда моталась тонкая серая косичка, сплетённая из остатков волос.
Иногда Темир бросал взгляды на окружающих всадников: суровые обветренные лица, уверенная посадка в седле, распахнутые шубы, открывающие голую грудь. Дикари – отец правильно говорил. Темиру стало отчаянно стыдно за свою чистенькую белую шубку, под которую была надета светло-коричневая рубаха с красным воротом. Простые кочевники рубах не носили. Он поёжился и попытался запахнуться плотнее.
Они останавливались только на ночь или когда уставали кони. Усталость людей никого не волновала. К ночной стоянке Темир всякий раз был зверски голоден и набрасывался на незамысловатую еду: вяленое мясо и уже засохший хлеб. Всадники Укока смеялись над ним беззлобно, без издёвки. Выставив дозорных и усевшись вокруг костра, они принимались разговаривать, рассказывать разные истории и охотничьи байки – всё это Темир слушал с жадным любопытством, как всегда бывало и дома. Лица, суровые во время пути, смягчались, и Темир расслаблялся – может, среди этих людей жить будет не так уж плохо. Он обладал лёгким нравом и любил смеяться, поэтому обычно нравился всем. Оставалось только полюбить незнакомцев в ответ.
Зачем отец отослал его – об этом Темир не думал. Особенно когда у костра звучала очередная леденящая кровь история о встрече с лесными людьми, косматыми и красноглазыми, или чудесная сказка о речных девах, чьи волосы отливают бирюзой и зеленью. Темиру хотелось спросить, есть ли в их стане кайчи