Степная сага. Повести, рассказы, очерки - стр. 28
Из комнаты донесся хрипловатый, но довольно внятный голос Якова Васильевича:
– Не за купание поучил, а за то, что не побег домой, а стал сушиться у костра на берегу. Хорошо – только простудой отделался. Мог бы и легкие застудить, и почки… У меня в войну было свое вынужденное купание в студеной реке, а зараз все вылазит наружу. Напомни после завтрака, расскажу, а то память ничего долго не держит, мелькнут какие-то воспоминания – и пропадут. Дырявая башка стала.
– Обязательно напомню. Я давно собирался порасспросить тебя о войне подробнее. Да то у тебя, а потом и у меня времени на это не хватало. А сейчас спешить некуда. Погуторим по душам.
– Добро! – согласился старик.
– Растормошил ты батьку, погуторить ему захотелось, – с довольными нотками в голосе проговорила мать. – А то все молчком, молчком… Редко когда раскачаю его на разговор. Вижу – не спит, чего-то мозгует, достаю альбом, ему тулю. Вроде бы оживает. Повспоминаем трошки. Душа и отогреется… Пожил бы хоть до весны. Ночей не сплю возле него. Саму соседки и фелшарица несколько раз отпечаловали, почки отказывали, опухала страсть. А все-таки легче, когда в доме живой человек есть. Все не одна.
– Ох и вкусные у тебя катламы, мамуля! Ни у кого ничего подобного не ел. Твой фирменный рецепт?
– Какой там ришепт? Как моя мама эти пышки пекла, так и я. На кислом молоке, яичках, постном масле, тесто круче завожу. Вот и все.
– Так уж и все? Кабы так просто было, и дочки бы так же вкусно готовили. А то ведь не дюже так…
– Ну, не знаю. Каждый человек на свой лад все делает. Точь-в-точь никто не повторяет.
– Вот и я говорю, что на твой лад катламы самые вкусные получаются.
– Ну и на здоровье! Ты бы пухляковского винца покушал. Твое любимое. Влить трошки? Не знаю, как получилось в нынешнем году. Из-за болезни отца некогда было вино как следует доглядать. А оно не любит беспризорства. Чуть что не так, перекисает. Вроде не обуксилось? Совсем мало сделала. Угостись.
– За твое и папино здоровье, дай вам Бог еще многие благие лета!
– Дай-то Бог!
Валентин с удовольствием опорожнил желтый пластмассовый стаканчик и с аппетитом стал закусывать румяной жареной лепешкой, макая ее в крутую деревенскую сметану.
Самодельный деревянный стол, застеленный цветной клеенчатой скатеркой, эмалированные тарелки с зелеными ободками, графин из красного стекла, увитый виноградными гроздями, поточенная шашелем старинная посудная горка… Такая бесхитростная деревенская утварь, привычная с детства, простая крестьянская еда умиляли и согревали душу чувством погружения в родную стихию. Валентин, несмотря на тревожную ситуацию в доме, впервые за несколько месяцев ощутил состояние защищенности от агрессивной среды и какого-то внутреннего комфорта.