Стенающий колодец - стр. 21
– Странно! – удивился мистер Купер. – Я даже дотронуться до нее не могу. У нас с вами разница температур, по-видимому. Осмелюсь доложить, вы – холодный субъект, мистер Хамфриз, а я нет, и в этом наше различие. Все лето я, поверьте, сплю практически in staus quo[11], а по утрам принимаю очень холодную ванну. Каждый день я моюсь ловко… вот вам и веревка.
– Спасибо, но я буду очень вам благодарен, если вы соберете эти карандаши и все остальное. Кажется, мы все взяли, можно идти домой.
По дороге из лабиринта Хамфриз сматывал веревку.
Ночью шел дождь.
К несчастью, выяснилось, что по вине ли Купера или еще кого сам план остался лежать в лабиринте. Ну и, разумеется, он весь промок. Пришлось начать все сначала (на сей раз работа не должна была за нять так много времени). Поэтому веревка была протянута вновь. Как только Хамфриз принялся за составление плана, перед ним возник Калтон с телеграммой.
Прежний начальник Хамфриза в Лондоне жаждал получить его совет. Разговор предстоял короткий, но ехать надо было срочно. Лишнее беспокойство, правда, не очень страшное, через полчаса можно сесть на поезд, и, если все сложится удачно, он вернется часам к пяти, в крайнем случае к восьми. Он попросил Калтона отнести план в дом, но веревку не убирать.
Все его надежды оправдались. И вечер он провел в библиотеке – наткнулся на шкаф, где хранились редкие книги.
Когда он отправился спать, то с радостью обнаружил, что прислуга не забыла оставить окно открытым, а занавески незадернутыми. Потушив свет, он подошел к окну, которое выходило в сад. Стояла яркая лунная ночь. Через несколько недель звучный осенний ветер нарушит эту тишину. Но пока отдаленные леса стояли в глубоком молчании; лужайки сверкали росой; можно было даже различить краски некоторых цветов. На карниз и свинцовый купол храма падал лунный свет… и все это принадлежало Хамфризу. Да, в этих вычурных строениях прошлого века есть своя красота. И лунный свет, и запах леса, и полная тишина вызывали необыкновенное чувство покоя, и долго стоял Хамфриз перед окном, погруженный в мысли. Ему казалось, что ничего совершеннее он никогда в своей жизни не видел. И лишь одно нарушало этот вид своей неуместностью – перед зарослями, сквозь которые шла тропа к лабиринту, будто на посту, торчал тощий и черный крошечный тис. Правда, его можно и срубить; интересно, понравится ли это дерево кому-нибудь другому.
Однако следующее утро было посвящено ответам на письма и просмотру книг с мистером Купером, и тис был позабыт.
Об одном письме, полученном в тот день, стоит упомянуть. Его написала леди Уордроп, та самая, о которой говорила мисс Купер. Леди Уордроп вновь обращалась с просьбой, с которой ранее адресовалась к мистеру Уилсону. Ссылаясь на то, что она пишет книгу о лабиринтах и мечтает опубликовать в ней план Уилсторпского лабиринта, она надеялась на любезное согласие мистера Хамфриза позволить ей осмотреть лабиринт как можно скорее (если вообще позволит), так как зимние месяцы она проводит за границей.