Стеклянное лицо - стр. 55

Она принялась экспериментировать и растягивать щеки в разные стороны, заставляя лицо принимать разные выражения, но заметила, что за ней наблюдает Зуэль. К ее удивлению, племянница Максима Чилдерсина решительно подошла и захлопнула зеркало.

– Мисс Хоулик не должна была давать его тебе, – с плохо скрываемым раздражением сказала она. – Я с ней об этом поговорю.

– Что? Но почему? – Неверфелл оторопело уставилась на закрытое зеркало.

– Твое лицо испортится, если будешь так его разглядывать. Да и зачем тебе зеркало, ты ведь уже все видела. – Голос Зуэль снова стал уверенным и по-сестрински заботливым. Губы сложились в спокойную улыбку.

– Что случилось? Я сделала что-то не так?

Неверфелл чувствовала, как между ними невидимой бритвенно острой струной натянулось напряжение. Один неосторожный шаг, и струна разрежет ее пополам. И все равно Неверфелл не задумываясь кинулась бы вперед, только чтобы узнать, в чем причина внезапного охлаждения.

– Что ты сказала Следствию? – Лицо Зуэль было добрым, располагающим к доверию, но взгляд совершенно с ним не гармонировал. Она пытливо всматривалась в черты Неверфелл. – Дядя Максим говорит, что ты ничего им не сказала. Это ведь неправда?

– Нет! Я кое-что им сказала, чтобы объяснить, как я попала к мадам Аппелин, но про тебя ни разу не упомянула.

– Бессмыслица какая-то. – Зуэль меняла ласковую улыбку на выражение вежливой озабоченности и обратно, словно не знала, на каком Лице остановиться. – Разумеется, ты все им рассказала. С чего бы тебе молчать?

Неверфелл недоверчиво посмотрела на нее.

– Но ведь они посадили бы тебя в клетку, как меня! Я не могла этого допустить! Ты же всего-навсего хотела помочь. Ты мой друг!

Настала очередь Зуэль удивленно уставиться на Неверфелл. Во всяком случае, удивлялись ее глаза, остальное Лицо продолжало демонстрировать вежливую озабоченность. Потом она отвела взгляд, и с ее губ сорвался очаровательный смешок.

– Так и есть, – сказала она обычным голосом. – Я твой друг. И теперь я буду присматривать за тобой, Неверфелл. Дядя Максим попросил меня всему тебя обучить: как одеваться, что говорить, как вести себя в приличном обществе. У моего дяди на тебя большие планы.

Неверфелл воспрянула духом:

– Значит, все хорошо?

– Да, Неверфелл. Все хорошо.

Ну разумеется, все хорошо. Неверфелл зря волновалась, теперь она и сама ясно это видела. Она порывисто обняла Зуэль, и та не стала ее отталкивать. Правда, и ответила на ее объятия не сразу. И руки у нее были странно холодными.

Усталую, оглушенную последними событиями Неверфелл проводили в небольшую прелестную комнату в городском доме Чилдерсинов и сказали, что теперь она принадлежит ей. Неверфелл там очень понравилось, но следующие восемь часов она тщетно пыталась уснуть на маленькой кровати с балдахином и мягким золотым покрывалом. Рука так и тянулась погладить невесомый полог, однако Неверфелл привыкла спать в грубом гамаке и никак не могла устроиться на жестком матрасе. В комнате пахло не дремлющими сырами, а сухими фиалками, и тишину наполняли незнакомые шорохи. К тому же за день в голову Неверфелл набилось столько мыслей и картин, что теперь мозговые шестеренки отказывались угомониться. И наконец, ей чрезвычайно мешали часы в форме петуха, которые стояли на туалетном столике. На циферблате было только двенадцать чисел, часы тикали непривычно громко, но хуже всего было то, что они не били. Напрасно Неверфелл ждала, что они нарушат обет молчания: час проходил за часом, а в комнате раздавалось лишь размеренное тиканье. Наконец Неверфелл не выдержала, подсела к часам и сделала то, что делала всегда, когда выбивалась из ритма времени и пыталась успокоить разгоряченный разум.