Ставка на невинность - стр. 30
Повертела в руках ценник, от которого у меня волосы на затылке встали дыбом. Я б лучше деньгами взяла.
Анька бы сейчас возмутилась, что принимать такое дорогое белье от незнакомого мужика – это аморально.
Но мне тридцать лет, а мужик сам просто жаждет. Кто я такая, чтоб отказываться?
– Ты долго еще? – нервничает он там за шторой, когда я перестаю шуршать.
– Нет, – пыхчу взопревшая я, у меня застежка из рук выскальзывает, но я-таки наконец ее побеждаю. – Ты с размером как угадал?
– Чего там угадывать? Ты мне все показала! Твоя тройка мне в кошмарах сниться будет!
Ой ну уж прям, собираюсь я обидеться, но передумываю, потому что лифак просто огонь! А удобный-то какой!
– Ну что ты там копаешься? Не просвечи… – Бергман отдергивает штору и затыкается.
В этот раз он пялится не на грудь, а сразу на всю меня и в заботливо украшенное точечной подсветкой зеркало за моей спиной, где отражается моя задница в розовых стрингах.
Да. Я люблю розовый цвет.
– Ты охренел! Задвинь штору!
У Германа дергается щека, на секунду он прикрывает глаза, будто пытается избавиться от зрелища, а потом все-таки задвигает штору.
Перед этим шагнув в кабинку.
15. Глава 14. О пользе подслушивания
В пространстве полметра на полметра Бергман с закрытыми глазами стоит ко мне почти вплотную. Моего голого живота касается пола его пальто.
Нас разделяет всего несколько сантиметров.
От Германа тянет парфюмом и холодным воздухом.
Острое ощущение собственной раздетости запускает в моем организме странный сценарий. Куда девается моя дерзость? Сердце пропускает один удар, а потом заходится бешенным стуком, коленки слабеют… Я как щенок болонки перед взрослым доберманом. Даже сглатываю с трудом.
Уперевшись руками в стены кабинки, не открывая глаз Бергман чуть склоняется ко мне и с шумом вдыхает воздух рядом с моим ухом, где от влажных из-за подтаявших снежинок волос тянет духами.
Во рту мгновенно пересыхает, а по шее разбегается каскад мурашек.
– Представляешь, – тихо говорит Герман, – мне сейчас показалось, что у тебя на заднице татуировка…
Ой ты ж твою Розу Моисеевну…
А про это я совсем забыла…
– Тебе показалось, – шепчу я, закрывая ладошкой компрометирующее место.
– Вот и я так подумал, – соглашается он. – Ты даже переводилку не налепила бы. Скажи мне, Левина, где твои трусы?
– На мне, – слабеющим голосом отчитываюсь я. У меня чувство, будто все тело заполняет газировка, и Бергман своей обманчиво спокойной хрипотцой с каждым словом встряхивает пузырьки. Прям еще секунда, и потечет…
Мне кажется, у меня на морде сейчас написано, что я почти полгода мужика не ела… Господи, хоть бы он глаза не открывал свои наглые серые.