Старинное древо - стр. 3
Если члены Земского Собора середины XVII века обладали практически всей полнотой законодательной власти и представляли все сословия тогдашнего общества, то «верховники» времён Анны и участники Уложенной комиссии времён Екатерины полностью зависели от монаршей воли и были в первом случае репрессированы, а во втором распущены. Такая же участь ждала депутатов Первой Государственной Думы и последнего Верховного Совета.
Из темы парламентаризма вырастает тема генезиса демократии, над которой бьются отец и сын Берестовы, делая её предметом научного изучения.
Здесь нельзя не вспомнить, что сам автор в 90-е годы был главным редактором возрождённых некрасовско-щедринских «Отечественных записок» и пытался в этом качестве разъяснить читателям существенную разницу между демократическим и либеральным типом мышления, которую далеко не все понимают у нас до сих пор. Пример великих предшественников показывает, что два эти лагеря никогда не действовали сообща и всегда находились во вражде. Возможно, поэтому единая оппозиция невозможна у нас и сегодня. Вспоминается пророчество, высказанное Андреем Красильниковым на страницах своего журнала сразу после событий октября 1993 года: «…выстрелы на Краснопресненской набережной отразились на российском обществе также, как и картечь на Сенатской площади в декабре 1825 года.
Оно впало в депрессию.
Началась эпоха безвременья».
Эпоха безвременья в девятнадцатом столетии, как мы знаем, длилась три десятилетия. К сожалению, пророчество автора «Старинного древа» имеет все шансы сбыться и в наши дни.
Действие самого романа относится к зениту этой эпохи, когда стало ясно, что последние очаги демократии (первые две Государственные Думы, имевшие остаточный запал оппозиционности) подавлены, выборных на волне пассионарности рубежа 80-90-х годов сменили нонконформисты или назначенцы, а общество в целом зависит от воли бюрократов и лояльных олигархов. При этом города в глубинке как были, так и остаются без новых рабочих мест и канализации, а сёла – без водопровода и газа, даже если он по дороге в Европу проходит по околице. Объективное воссоздание социального фона, описание жизни современных крестьян без сгущения красок (в Троицком люди живут сыто и относительно уютно) – одна из самых сильных сторон романа как свидетельства российского быта начала нового века. Но автор возлагает вину за катаклизмы предыдущего столетия не столько на обусловленные тяжёлой поступью Истории обстоятельства или чьи-либо злокозненные действия, сколько на самих пострадавших: за те бесчинства, которые они и их родители когда-то устроили сами, либо им попустительствовали.