Стальной царь - стр. 20
Я взял с собой только одну канистру воды и по воде добрел до одной из лодок с подвесным мотором и отвязал трос. Все жители деревни наблюдали за прибытием автомобилей; для меня это была единственная возможность бежать. Я толкал лодку в сторону открытого моря, пока деревенские, взволнованные прибытием своих новых господ, бежали к ним.
Мне повезло. Вскоре течение подхватило лодку и быстро понесло ее прочь от берега. В конце концов деревенские увидели меня и поняли, что произошло. Японские машины как раз достигли деревни. Теперь я находился в отдалении от побережья, и у меня были свои сложности: как забраться в лодку, чтобы не перевернуть ее.
Деревенские размахивали руками и указывали на меня. Я наконец забрался в раскачивавшуюся лодку и попытался завести мотор.
Трижды ничего не получалось; наконец он завелся. Я установил планку руля и направил лодку в открытое море; с чувством удовлетворения я смотрел на две запасные канистры с горючим, стоявшие под скамьей.
Я слышал пистолетные выстрелы и ружейные залпы.
Затем заработал пулемет, пули свистели мимо моих ушей и падали вокруг меня в воду. Я снова изменил курс, описал круг и затем отправился в противоположном направлении к Дарвину, моей цели, в надежде, что это запутает преследователей, когда они начнут передавать по рации в штаб и требовать отправить на поиски шпиона воздушные корабли или патрульные лодки.
Ружейный огонь замолчал на мгновение. Я оглянулся и увидел крошечные фигурки деревенских жителей. Теперь они, кажется, повалились перед японцами на колени.
Затем снова застучал пулемет, но на этот раз стреляли не в меня.
Несколько часов спустя я наконец поверил в то, что меня больше не преследуют. Я видел только один воздушный корабль, но он был далеко. Вскоре наступила ночь. Мне просто повезло.
Пока я плыл по гладкому сияющему зеркалу океана, поздравляя себя самого, мои мысли постепенно принимали все более абстрактный характер. Мне вовсе не приходило в голову, что японские патрули могут обыскать здешние воды. Кажется, в тот момент я уже потерял чувство ориентации.
Шли иссушающие дни и холодные ночи, и постепенно мне становилось ясно, что у меня нет ни малейшего шанса добраться до Австралии. Я начал вести дебаты с моим изголодавшимся, измученным жаждой «Я» о смысле жизни, о сущности смерти и обо всем прочем, что только лезло в голову во время постоянной борьбы между хаосом и порядком (при этом первый явно имел преимущества).
Странное, полубезумное существо – некогда в мире порядка вполне практичный и трезвомыслящий солдат – вот что в конце концов увидело Роув Айленд и, окончательно утратив рассудок, пришло к выводу, что то была великолепная детализированная иллюзия.