Сталин. Том 1. Парадоксы власти. 1878–1928. Книги 1 и 2 - стр. 9

Даже тот набор атрибутов, который мы называем современностью, был следствием не какого-то неизбежного социального процесса, выхода за рамки традиций, а жестокой геополитической конкуренции, участникам которой приходилось не отставать от других великих держав в том, что касалось современного сталеплавильного производства, современных вооруженных сил и современной политической системы, опирающейся на массы, – иначе имелся риск быть раздавленным и даже превратиться в колонию [7]. Этот вызов в первую очередь был брошен консервативному истеблишменту. Всем известно, что фигура Карла Маркса, радикального немецкого журналиста и философа, не нависала ни над одной другой страной так, как над Российской империей. Но на протяжении большей части жизни Сталина над Российской империей нависала фигура другого немца – к тому же консерватора: Отто фон Бисмарка. Этот сельский помещик, родившийся в протестантской юнкерской семье из восточного Бранденбурга, учился в Геттингенском университете, вступил в Burschenschaften (студенческое братство), был известен как большой любитель выпивки и женского пола и до 1862 года не занимал никаких административных должностей, хотя и был послом в России и во Франции. Однако менее чем за десять лет он превратился в «железного канцлера» и, опираясь на Пруссию, создал новую могучую страну. Пруссия, известная как «армия в поисках нации», нашла себе нацию. В то же время этот немецкий канцлер правого толка подал пример того, как укрепить современную государственную власть, взращивая широкую политическую базу, развивая тяжелую промышленность, насаждая социальное обеспечение заключая и перезаключая всевозможные альянсы с одними амбициозными великими державами против других.

Такие политики, как Бисмарк, появляются раз в сто лет. Он умело опрокинул легионы своих противников – как в германских княжествах, так и за их пределами – и спровоцировал три стремительных, решающих, но ограниченных войны, в ходе которых сперва разбил Данию, затем Австрию, а потом и Францию, но оставил на Дунае Австро-Венгерское государство ради сохранения баланса сил. Он создавал предлоги для нападения, когда занимал господствующее положение, или хитростью побуждал противников к объявлению войны после того, как добивался их дипломатической изоляции. Он принимал меры к тому, чтобы иметь альтернативные варианты, и сталкивал их друг с другом. При этом у Бисмарка не было продуманного плана по достижению германского единства: его методом была импровизация, в какой-то мере диктовавшаяся внутриполитическими соображениями (необходимостью обуздать либералов в прусском парламенте). Но он непрерывно обращал обстоятельства и счастливые случайности себе на пользу, прорываясь сквозь структурные преграды и создавая новые реалии на низовом уровне. «Политика – не столько наука, сколько искусство, – говорил Бисмарк. – Это не предмет, которому можно научиться. К ней нужно иметь талант. Даже от самого лучшего совета не будет пользы при его неправильном исполнении»