Сталин. Том 1. Парадоксы власти. 1878–1928. Книги 1 и 2 - стр. 80

Тыл страны разваливался. Обе воюющие стороны поставили под ружье около 2,5 миллиона человек, а потери каждой из них составили от 40 тысяч до 70 тысяч убитыми. (Кроме того, погибло около 20 тысяч китайских гражданских лиц.) Так как Япония не могла возместить свои потери, не исключено, что такие крупные победы, как под Мукденом, по сути, приближали Токио к поражению [351]. Но если у Николая II и возникало искушение продолжать войну, чтобы взять реванш, он не мог этого сделать. Провал японских попыток помешать движению по Транссибирской магистрали – одного из важнейших каналов доставки войск и вооружений к театру военных действий – по-прежнему окружен загадками [352]. Но крестьяне отказывались платить подати и громили помещичьи усадьбы, всего уничтожив или повредив 2000 из их числа. Министр внутренних дел уже в марте 1905 года объявлял, что по причине восстаний набор призывников стал невозможен в тридцати двух из пятидесяти губерний Европейской России [353]. Европейские кредиты, служившие для российского государства источником наличности, иссякли, вызвав угрозу дефолта [354]. 23 августа 1905 года (5 сентября по новому стилю) Россия и Япония при содействии президента США Теодора Рузвельта заключили в Портсмуте (Нью-Гэмпшир) мирный договор. Рузвельт, приглашенный к посредничеству японцами, выказал весьма дальновидное стремление к ограничению японского могущества на Тихом океане. Россию удачно представлял Витте, вернувший себе былой лоск и постаравшийся сделать все возможное в этой скверной ситуации [355]. Россия была вынуждена признать поражение, но ей не пришлось платить контрибуцию, а единственной ее территорией, отошедшей японцам, стала половина отдаленного острова Сахалин (служившего местом ссылки). Тем не менее это поражение вызвало шум во всем мире (куда более громкий, чем победа Эфиопии над Италией в 1896 году). Россия стала первой крупной европейской державой, над которой в ходе симметричных боевых действий одержала победу азиатская страна – причем на глазах у мирового журналистского корпуса. Давая типичную для той эпохи оценку, один наблюдатель объявил эту победу «небелого народа над белым народом» ни много ни мало как «важнейшим событием, случившимся или способным случиться при нашей жизни» [356].

Японский военный атташе в Стокгольме мешками раздавал деньги всевозможным политическим противникам царизма, проживавшим в европейском изгнании, но выражал серьезное разочарование. «Все эти так называемые оппозиционные партии – тайные организации, в которых невозможно отличить противников режима от русских агентов», – доносил атташе своему начальству, добавляя, что все революционеры – или провокаторы? – скрываются под фальшивыми именами. В любом случае, его работа – разоблаченная охранкой благодаря перехвату писем – оказалась совершенно излишней