Сталин. Том 1. Парадоксы власти. 1878–1928. Книги 1 и 2 - стр. 79

. Участники шествия, возглавляемые консервативным священником, несли православные иконы и кресты и пели под звон колоколов религиозные псалмы и «Боже, царя храни». Николай II отбыл из города в свою главную резиденцию, Александровский дворец в Царском Селе, не желая встречаться с подателями петиции. Оставшиеся в столице случайные представители власти решили перекрыть центр города войсками. Группа во главе со священником сумела дойти лишь до Нарвской заставы на юго-западе города, где при попытке пройти дальше солдаты остановили их ружейным огнем. Священник среди десятков мертвых тел кричал: «Больше нет ни Бога, ни царя!». Стрельба встретила безоружных мужчин, женщин и детей на Троицком мосту, у Александровского сада и в других местах. Началась паника; одни демонстранты затаптывали других насмерть. Всего в столице в тот день было убито около 200 человек – рабочих, их жен, детей и случайных прохожих – и около 800 ранено [345]. Реакцией на санкт-петербургское Кровавое воскресенье стали новые, намного более массовые забастовки, разграбление винных и оружейных магазинов и взрыв негодования по всей стране.

Образ Николая II как отца народа понес непоправимый ущерб. («Все классы осуждают правительство и в первую очередь императора, – отмечал американский консул в Одессе. – У русского народа не осталось никакой любви к нынешнему властителю» [346].) В феврале 1905 года царь дал невнятное обещание учредить выборную «совещательную» Думу, что вызвало тревогу в консервативных кругах, но не смогло покончить с волнениями. В следующем месяце были (в который раз) закрыты все университеты [347]. Забастовки парализовали всю железнодорожную сеть империи, из-за чего государственные чиновники, отправляясь на встречу с царем в его загородном дворце, были вынуждены добираться до места на речных судах. В июне 1905 года восставшие матросы захватили броненосец «Потемкин», входящий в состав Черноморского флота – последнего, оставшегося у России после потери Тихоокеанского и Балтийского флотов, – и после произведенного ими обстрела Одессы попытались найти убежище в Румынии. «…хаос был всеобщий», – писал один полицейский чин, добавляя, что жандармское управление «прекратило всякую деятельность» [348]. Волны забастовок накрыли русскую Польшу, Прибалтику и Кавказ, где «весь административный аппарат расстроился, – вспоминал Жордания, лидер грузинских марксистов. – Фактически установилась свобода митингов, забастовок и демонстраций» [349]. Губернатор Кутаисской губернии на Кавказе перешел на сторону революционеров. У губернаторов Казанской и Полтавской губерний произошли нервные срывы. Прочие не знали, как им быть. «Рискуешь жизнью, треплешь до изнеможения нервы для поддержания спокойствия, чтобы люди могли жить по-человечески и что же повсюду встречаешь? – сетовал самарский губернатор Иван Блок. – …взгляды, полные ненависти, точно ты какой-нибудь изверг, пьющий человеческую кровь». Через несколько минут Ивану Блоку оторвало голову взрывом бомбы. Его изуродованное тело, положенное в традиционный открытый гроб, было наряжено в парадный мундир, а роль отсутствующей головы играл шар из ваты