. Они ошибались: постпетровское российское государство и его столица Санкт-Петербург гораздо сильнее напоминали европейский абсолютизм, чем древнюю Московию. Но это мало кто замечал. Российские «бездушные» бюрократы, «безмозглые» подхалимы и «трусливые» коллекционеры государственных наград навеки ославлены в беллетристике – и в первую очередь в «Ревизоре» Николая Гоголя. Придворные тоже высмеивали российских безродных «ваших превосходительств». Помимо этих мемуаров и великого пера Гоголя, которые до сих пор вводят историков в заблуждение, мы можем отыскать и других важных свидетелей. Например, князь Борис Васильчиков, аристократ, выбранный в местный орган самоуправления (земство) поблизости от его имения, а впоследствии – губернатор Пскова, разделял презрение к чиновничеству империи, прежде чем сам попал в его ряды. «За два года моего пребывания министром я вынес очень высокое мнение о качествах петербургского чиновничества, – писал он. – Уровень личного состава петербургских канцелярий и министерств стоял неизмеримо высоко в отношении знаний, опыта и выполнения служебного долга <…> Поражала, кроме того, их огромная работоспособность»
[251]. Вообще говоря, Васильчиков также отмечал, что лишь немногие функционеры имперского аппарата отличаются широким кругозором, а многие из тех, у кого такой кругозор был, вели себя осторожно, не желая противопоставлять свои взгляды точке зрения более высокопоставленных лиц. Подхалимство могло достигать головокружительного размаха. При этом чиновники полагались на школьные связи, родственные и семейные отношения, принадлежность к кликам, пользуясь всем этим для сокрытия ошибок и некомпетентности. Тем не менее авторитет главных покровителей и защитников нередко основывался не только на связях, но и на достижениях. Фактам не под силу состязаться с великой прозой Гоголя, но тем не менее факты остаются фактами: Российская империя представляла собой мощное фискально-военное государство, не раз проявлявшее способность к мобилизации внушительных ресурсов, особенно по сравнению с ее соперницами – Османской и Габсбургской империями
[252].
Еще в 1790-е годы, когда в Пруссии – по площади составлявшей 1 % от России – насчитывалось 14 тысяч чиновников, в Российской империи их было всего 16 тысяч и всего один университет, основанный лишь несколько десятилетий назад, но на протяжении XIX века численность российского чиновничества возрастала в семь раз быстрее, чем численность населения, достигнув к 1900 году 385 тысяч человек, причем лишь за период после 1850 года она выросла на 300 тысяч человек. Правда, несмотря на то что многие из печально известных российских провинциальных губернаторов накопили большой административный опыт и навыки, находившийся у них в подчинении малопрестижный аппарат губернского управления по-прежнему страдал от крайней нехватки компетентных и честных служащих
